Меншиков

Несколько месяцев он сказывался больным, не выходил из комнаты, ложился в постель. Наконец… осенью 1714 года, то есть после с лишком пятилетнего, совершенно бесполезного пребывания в Турции и четырнадцатилетнего отсутствия из Швеции, он принимает решение: немедленно выехать к своим войскам.

Возвращение этого государя было столь же странным, как и многое в его жизни. С презрением отвергнув помощь султана, предоставлявшего в его распоряжение сильный конвой для обеспечения безопасности путешествия, Карл пускается в путь вдвоем с Дюрингом — своим адъютантом.

Большую часть пути от турецкой границы до Померании он едет верхом, под вымышленным именем, переодетый, скрывая свое лицо под пышнейшими буклями огромного парика и широченными полями нахлобученной до глаз шляпы.

Дюринг после нескольких суток, проведенных в седле, падает замертво; очнувшись, он умоляет короля отдохнуть хоть самое короткое время, собраться с силами, купить или нанять экипаж. Но Карл и на этот раз остался верен себе: он уперся.

— Нет, — упрямо мотал головой, — я принял решение… меня ждет армия… Медлить я не могу… Оставайтесь, если не можете, — сказал Дюрингу. — Я еду один.

И Карл поскакал.

Несколько придя в себя, Дюринг нанимает почтовый экипаж и мчится вслед за своим королем.

Он нагнал Карла, но… в каком виде предстал перед ним шведский король!.. Темной ночью, один, пеший — лошадь пала под ним, — он еле брел по глухой дороге, с трудом вытаскивая из грязи свои ноги в тяжелых ботфортах…

Наконец эта безумная скачка кончилась.

Карл и Дюринг прибыли в шведскую крепость Штральзунд. Они уже не могли сами сойти с лошадей, — их сняли; короля нельзя было разуть — так опухли его ноги, пришлось разрезать ботфорты. Комендант крепости дал ему свое белье, уложил в постель.

Шестнадцать суток Карл бредил, — метался в жару…

— Любопытно было бы знать, — шептались его генералы, — какую полезную или хоть разумную цель преследовал наш король, решаясь на такую, мягко выражаясь, странную скачку? Если он полагал, что его присутствие в Швеции крайне необходимо, то что же он медлил в Турции? Ведь, мчась несколько дней по-фельдъегерски, он не смог же наверстать этим нескольких лет исключительно произвольного, совершенно ненужного промедления?

Пожимали плечами:

— И вот результат…

26

Петр писал из Теплица датскому королю, просил его приехать к своим войскам в Голштинии, чтобы вместе с ним решить, как лучше соединенными силами действовать против шведов.

О том же он писал и из Дрездена.

Но время не ждало.

„Для бога, если случай доброй есть, хотя я и не успею к вам прибыть, — пишет Петр Меншиков. — не теряйте времени, но атакуйте неприятеля“.

Датчане и саксонцы медлили.

Тогда сам Стейнбок двинулся к Шверину и Гадебушу с намерением разбить соединенное датско-саксонское войско, расквартированное в этом районе.

— Дождались! — воскликнул Меншиков, получив известие об этом маневре Стейнбока. — Все выгадывали!.. Сколько времени мы их уговаривали вместе начать наступление!.. Теперь, надо думать, выгадали… попались, как черт в рукомойник!

К этому времени Петр прибыл к войскам.

— Надо помочь! — решил он. И Меншиков немедленно отправляет часть войска на помощь союзникам.

Короля известили:

„Наши части уже в трех милях от вас. советуем не вступать в битву до соединения с ними“.

Но „господа датчане, — как писал после Петр, — вступили в сражение с войсками Стейнбока и за тщеславие свое наказаны разбитием от неприятеля близ местечка Гадебуш“.

И вот тогда… датский король примчался к Петру с просьбой о помощи.

Стейнбок, после победы над датчанами, двинулся было к Гамбургу, но Меншиков преградил ему путь. Шведский фельдмаршал вынужден был ретироваться в Голштинию. Там, в окрестностях Фридрихштадта, близ моря. Стейнбок оценив местность, подготовил исключительно благоприятную для обороны позицию. Подступы к переднему краю обороны преграждали непроходимые болотины. Требовалось прикрыть только фланги позиции, упиравшиеся в поля, защищенные земляными плотинами. Стейнбок приказал разрушить шлюзы и затопить эти поля, что и было сделано. Оставлены были только две узкие плотины, по которым можно было подходить к укреплениям. Но на этих плотинах были сооружены земляные укрепления и установлены артиллерийские батареи. Так что позиция Стейнбока казалась действительно неприступной.

И все же Петр, подробно изучив обстановку, принял решение атаковать Стейнбока немедля.

— Как, господа? — обратился к союзникам. Флемминг:

— Полагаю, — сказал, — что активные действия против шведов в этих условиях невозможны. Фридрихштадт неприступен.

— Тогда, может быть, возьмете на себя охрану одной из плотин? — предложил Петр.

— А вы? — спросил Флемминг.

— Мы атакуем Стейнбока, — ответил Петр.

Прижав руку к груди, Флемминг склонился в поклоне:

— Согласны.