Мент и заложница

— А вот это лишнее! — Она посмотрела на Настю нарочито строго. — Никогда не давай волю фантазии, пока нет достоверной информации, поверь моему опыту! А то непременно наделаешь глупостей.

Их разговор был прерван звонком в дверь, заставившим девушку вздрогнуть.

— Ну-ну, это Ромашка. — Мария Петровна коснулась плеча Насти. — Она обещала зайти… Я, кстати, у них с Капитаном и была вчера весь вечер… Знать бы!

«Ромашка…» Настя опустила голову.

Из близких друзей пожилой учительницы, собиравшихся здесь на огонек каждый четверг, Снежана, или, как ее все называли, Ромашка, нравилась Насте меньше всех. Может быть, она, когда-то известная, а ныне почти начисто позабытая актриса, сама не жаловала девушку, подсознательно ревнуя Настю к ее молодости и красоте?.. Все остальные в их компании бывших туристов-скалолазов, обожавших петь под гитару песни своей юности, были мужчинами. И каждый из них по-своему симпатизировал девушке с первого момента ее появления здесь. Даже безнадежно влюбленный в Снежану Капитан, только-только добившийся, кажется, взаимности… Не говоря уже о Доне Антонио, которому Настя вообще была обязана своей сегодняшней работой! Если бы не он, ей бы пришлось вернуться в свой Лихославль после провала первого же экзамена в текстильный… Конечно, ему, весьма крутому бизнесмену с несколько криминальными, на Настин взгляд, повадками, устроить девушку в салон красоты «Виктория» было раз плюнуть. Особенно если учесть давнюю и, кажется, весьма близкую дружбу с его хозяйкой…

Но ведь с Настей-то он до того вечера, когда они с Павлом буквально ввалились сюда после нападения на них каких-то отморозков, знаком не был! Тем не менее устроил ее туда по первой же просьбе добрейшей души — Марьюшки Петровны… Так что кто он там на самом деле — только бизнесмен или еще и слегка бандит, — Насте все равно: Дон Антонио с его цыганской веселостью и бурным темпераментом ей нравился.

Неизвестно, сколько бы еще времени предавалась Настя своим вяло текущим мыслям, если бы голос, донесшийся из прихожей, не вернул ее к реальности. Если бы только вернул! В первую секунду девушка решила, что у нее от отчаяния начался самый настоящий бред! Затем она вспомнила, что ее мама во время их последнего телефонного разговора обещала какой-то «сюрприз», Настя ахнула и рванула в прихожую…

Едва не налетев на Марию Петровну, девушка все же вовремя затормозила и, едва глянув в дверной проем, почти застонала от досады: мамуля собственной персоной в обществе здоровенного обшарпанного чемодана стояла на пороге… Да, мамочкины сюрпризы всегда были из одного и того же сомнительного разряда! Настя почувствовала, что, окажись у нее под рукой какой-нибудь хрупкий предмет, с удовольствием запустила бы им в стенку.

Самое главное — она понятия не имела, что теперь делать: ведь мать пребывала в святой уверенности, что Настя в вожделенный текстильный поступила. А что еще оставалось, как не лгать, если Эмма Павловна правды бы ни за что не «переварила»?!. После перенесенного шесть лет назад микроинфаркта она даже во сне сжимает в кулаке какое-нибудь очередное сердечное лекарство. А уж о том, чтобы позволять маме волноваться, и речи нет…

Тряхнув головой и убедившись, что явление Эммы Павловны — не сон и не наваждение, Настя сделала над собой усилие и улыбнулась:

— Здравствуй, мама!

— Здравствуй, доча! На порог хотя бы пустишь?

— Прости… Конечно, проходи… Марьюшка Петровна, это моя мама, я вам про нее рассказывала…

— Ясно… — Мария Петровна бросила на Настю встревоженный взгляд и тоже улыбнулась. — Очень рада, с приездом вас! Мы тут с вашей Настей здорово подружились, она хорошая девочка, добрая… Давайте-ка сразу к столу, мы как раз кофе пьем…

Эмма Павловна, обняв на ходу Настю, охотно направилась в сторону гостиной:

— Спасибо, дорогая… Но кофе мне нельзя, уж извините. Я его лет десять не пью. Сердце, знаете ли, не позволяет. Я ведь и приехала по направлению — в кардиоцентр. Так что кофе никак не могу.

— А без кофеина? У меня где-то стояла баночка растворимого…

— Без кофеина? Ну давайте.

— Славно. — Мария Петровна направилась на кухню. — Заодно и чайник поставлю…

— Мне, пожалуй, пора. — Настя бросила на мать быстрый взгляд и мгновенно заспешила…

— Как же так? — Эмма Павловна недоуменно повернулась к дочери и жестом указала на стол. — Ты же не доела и не допила?!

— Вечером допью!

— Кто же это вечером утрешнее кофе пьет?

— Мамуль, я же сказала, мне некогда… А кофе — мужского рода.

И, не обращая больше внимания на недоуменные возгласы Эммы Павловны, Настя выбежала из квартиры.