— Давай сюда номер! — Дон Антонио уверенно набрал его на своем мобильнике, едва взглянув на Настину бумажку. — Кто у телефона, Рафик?… Тебя я не знаю! Где Казбек?.. Ага… Дрон говорит. Что? Ну дожили, как это ты меня не знаешь? Поинтересуйся у Мусы Джалаева… А теперь слушай, Рафик: кончишь ты плохо. Очень плохо! Во всяком случае, если хотя бы еще один твой баклан посмеет позвонить девчонке, которой вы только что оставили этот номер, будете иметь дело с Мусой. Так Казбеку и передай. Понял, Рафик?..
Дон Антонио отключил свою сотку и посмотрел на Настю.
— Вы их знаете, Антон Михайлович? — пролепетала она.
— К сожалению. Обыкновенные мелкие кидалы. Никогда в Чечне не были и никогда не будут. Скорее сдохнут в какой-нибудь местной разборке… Нельзя быть такой доверчивой дурочкой, Настя… Пошли к столу!
Последняя реплика относилась уже ко всем гостям Марии Петровны.
— Но Паша все равно жив! — Настя упала на стул и дала волю слезам.
Эмма Павловна сделала движение, чтобы подойти к дочери, но Дон Антонио твердо положил руку ей на плечо и подтолкнул к балконной двери. Через минуту в комнате не осталось никого, кроме плачущей девушки. К столу она в этот вечер так и не вернулась.
Вот и прошел без тебя еще один день, и получился он не самым удачным. Конечно, на работе, как всегда, мне говорили много приятного, но Панкратова я не видела, и никаких новостей у него пока нет. Дома, как всегда по четвергам, собирались всей компанией, но не было не только тебя, а еще и Ромашки. Она в Питере на съемках своего сериала. А еще, Пашенька, какие-то мерзавцы пытались меня обмануть, сказав, что они от тебя, что нужно взять деньги и ехать в Чечню. И я чуть не поехала — это было какое-то помутнение рассудка.
Дон Антонио их вычислил и теперь обязательно узнает, откуда и как они узнали про нас с тобой. Ужасно, Паша, что на свете есть такие люди! Но с другой стороны, есть и такие, как ты, мой любимый, самый лучший человек в мире. Ты всегда всем помогаешь, вот и мне поможешь тем, что обязательно вернешься! Я жду тебя все с тем же нетерпением,
Настя, как обычно, аккуратно заклеила конверт, написала на нем Пашино имя и дату. Еле слышно вздохнув, она положила свое послание в нижний ящик его письменного стола, с грустью отметив, что там уже выросла целая стопочка таких писем…
— Ты перестанешь маячить у меня перед глазами? — Людмила сердито посмотрела на Валерию, уже несколько минут измерявшую шагами маленький клубный зал салона. — Садись, мне с тобой посоветоваться надо!
— Ну? — Валерия присела напротив приятельницы. — Давай, жми!
— Ты что, опять стала злая?
— Да нет… просто нервная какая-то. И не я, а ты…
— С этим юным гением крыша запросто может съехать, — вздохнула Людмила Александровна. — Вот слушай. Выдала я ему приличную сумму на клип. Ну, на стартовые расходы.
— Сколько?
— Десять тысяч…
— Не золотые горы, есть о чем говорить. И что?
— Я это сделала, чтобы он сам учился рассчитывать, понимаешь? Вместо того чтобы в будущем кормить стаю бездельников, сам был себе продюсером…
— Логично.
— Так вот, знаешь, что он отмочил? Взял, и отдал деньги первой попавшейся девчонке… У меня бы на такое просто не хватило фантазии!..
— Погоди… Какой еще девчонке?
— Ну уборщице этой… Насте.
Лера покачала головой и внимательно посмотрела на подругу:
— Знаешь, мать, я тебя не узнаю. Разве Настя — первая попавшаяся? Да и не уборщица она уже давно… Ты ведь к ней вроде неплохо относилась!
— Ну да, мне картинки ее понравились… — поморщилась Людмила. — Но ведь это же не значит, что ей надо деньги просто так отдавать? Заметь, мои деньги!
— Слушай, Людка… Ты явно нагоняешь тумана: скажи честно, ведь разобралась уже, для чего он ей их отдал?
— Ну… В общем, да. Она Панкратову плакалась насчет жениха, пропавшего в Чечне. Вертолет разбился, ранение, плен, вообще всякие ужасы. Узнавала, как его оттуда можно вытащить, а Панкратов возьми, и брякни насчет денег! Мол, за информацию восемь тысяч просят… А мой оболтус, как всегда, когда не надо, оказался рядом… Ну и выложил на стол всю пачку, гусар хренов!..