Мерикратор

– А что он дал кроме разрухи и потери темпов развития?

Я запнулся, хоть и трансгуманист, но нельзя же вслух говорить, что снаппер в самом деле дал нехилые возможности для рывка в развитии страны. В прошлом году на трансферт ушло четырнадцать триллионов рублей, в этом вряд ли на пенсии уйдет больше триллиона, от силы два. Кроме того, почти все средства, что выплачивались по БОДу безработным и не желающим искать работу, можно бросить на развитие высоких технологий и на другие ресурсоемкие дела, а это ещё десятки триллионов.

Я ответил мирно:

– Те, кто на своем месте, знают, что снаппер дал и что отнял. Мы найдём общий язык с желающими поднять страну. Сейчас правительству нужны хозяйственники, а политику оставим МИДу, справляется неплохо. В обозримом будущем никого не меняем, мы не просто на переправе, а на этой переправе идет бой. Однако перемены будут, обещаю!.. Спокойная жизнь кончилась. И снаппер ни при чем.

В зале вскинутых рук, мне кажется, больше, чем присутствующих, Малыгин взял на себя роль распорядителя, указывал карандашом то на одного, то на другого, те поднимались и дисциплинированно задавали вопросы.

Я отвечал, дело пошло лучше, уже начал подозревать, что Малыгин знает всех и чувствует, кто что хочет спросить, потому умело дирижирует, как-то догадываясь на какие вопросы я отвечу охотно и с ходу, а на каких зависну.

Так прошло ещё где-то с полчаса, я начал было уставать, но Малыгин, словно ощутил, оказался радом со мной и сказал громко с микрофон:

– Время вышло, всем спасибо за внимание!

И, ухватив меня под локоть, настойчиво повел к боковой двери.

– Господин президент, искать замену Корсунскому?.. В банковском секторе, понятно, заработки на порядок выше… К счастью, он воспитал двух толковых замов.

– Полагаешь, уйдет?

Он ответил ровным голосом, но я уловил легкий оттенок сочувствия:

– Он хороший специалист. Его давно сманивают крупнейшие банки. Но я сказал ему о вашей идее всеобщей цифровизации всего-всего, он заинтересовался. Я напомнил, что вы – глава партии трансгуманистов и от своих принципов не отступаете…

Я уточнил:

– Значит, останется? А то все так страшатся тотального наблюдения…

– Он его продвигает. Обещает, что при переходе на цифровизацию не будет коррупции. А кто противится ей, тот и есть коррупционер!

Я улыбнулся.

– А он крут.

К моему кабинету вышли с другой стороны, я сказал с неловкостью:

– Принеси мне план этих… помещений. Выглядит глупо, когда мне должны подсказывать в какую комнату пройти.

Он сказал с легким поклоном:

– Вас стараются разгрузить от всего-всего… повседневного. Вы должны только мыслить и принимать верные решения.

У двери кабинета, по обе стороны которого застыли в красивых позах, изображая деревянные куклы, рослые гвардейцы, нас явно ждет Маковея. Уже снова переоделась, но всё такая же уверенная и резкая, умеет выглядеть милой, но, как я уже увидел, быстрая, как совершенный компьютер, успевающая из всех решений выбрать самое нужное.

– Господин президент, – сказала она четко, но милым высоким голосом, – служба Святейшего Синода сообщает, что через две недели состоится торжественная литургия в честь вашего избрания, будет вынос иконы Пресвятейшей и Превсеблагейшей Богородицы, а также крестный ход вокруг стен Древнего Кремля. Миникрестный, так сказать.

Внутри меня зарычал быстро звереющий трансгуманист, я придушил его чуть и спросил нормальным голосом:

– А я при чем?

Малыгин ухмыльнулся, а Маковея пояснила:

– Прошлый президент участвовал!

– Старый мир рухнул, – сказал я как можно безучастнее. – Тогда был доснапперный, а сейчас постснапперный.

Она сделала большие глаза.

– Господин президент, церковь пока что является силой в нашем тёмном мире.

Малыгин сдержанно усмехался, опустил ладонь на ручку двери и начал медленно открывать.

– Лена, – сказал я серьёзно, – Сейчас даже папа Римский поддерживает Россию, а не нашу церковь. Не глупи. От церкви нужно держаться подальше.

Я вошел в кабинет, но Маковея не дала Малыгину закрыть за нами, зашла уверенно, голос её прозвучал озабоченно:

– Господин президент, снаппер многих толкнул в её ряды. Да и вообще, многие ученые говорят, что они весьма верующие.

Я отмахнулся.

– А при чем здесь церковь? Вон даже глава нашей Академии Наук верующий! Верит, но попов готов передушить собственными руками.

Малыгин сказал с некоторым пренебрежением:

– У него это, скорее, фронда, но ряд ученых полагают, что Вселенную сотворил некий немыслимо могучий интеллект. Лена, на церковь не обращаем внимания, а если обратятся, а они обязательно обратятся, ответим, что весьма заняты!

Она фыркнула, даже, как мне показалось, обиженно надула и без того полные губы, слегка вывернутые наружу, настолько эротично, что вафли предлагать ей точно неприлично.