Мэрилин Монро

Расстояние между новеллой «Неприкаянные» и сценарием, который Миллер написал на ее основе, тем временем все сокращалось и сокращалось, но для фильма — последнего для Мэрилин — время еще не приспело. Как, впрочем, и для окончательного разрыва с Миллером. Зато для Миллера приспело новое испытание: съемки музыкальной комедии «Займемся любовью!». Собственно, начало этому испытанию положил сам же Миллер, еще в 1956 году сведя знакомство с Ивом Монтаном и Симоной Синьоре. В тот год, когда лондонские съемки «Принца и хористки» близились к завершению, Миллер отправился в Париж, чтобы посмотреть Монтана и Синьоре в спектакле «Салемские колдуньи», поставленном по его пьесе «Суровое испытание». Позднее он «забудет» об этой поездке. Но вот что пишет об этом в автобиографии Симона Синьоре: «Однажды в середине ноября на рю Франкёр появился самый знаменитый в мире молодожен. Встретиться с Прокторами[72]

наконец-то приехал сам Артур Миллер. Нашел он их далеко не в лучшем виде. Да и он выглядел не лучше. В ту пору у американских левонастроенных интеллектуалов, в общем, мало было поводов для веселья. Видели мы друг друга впервые, хотя все прошло так, будто уже были знакомы. Да и в самом деле, он, Монтан и я хорошо друг друга знали, ведь мы к тому времени уже два года жили придуманными им персонажами. Хоть и не весел, но был он приветлив, привлекателен, провел с нами весь день, а затем возвратился в Лондон, к Мэрилин, которую он обещал привезти посмотреть нас, если мы не уедем». Популярный штамп, не правда ли? Виделись впервые, но знакомы, оказывается, хорошо по… творчеству! Между тем, знай обе пары друг друга получше и не по творчеству, а лично, не было бы и супружеских драм на съемках комедии.

Спустя год Монтан и Синьоре приехали в Нью-Йорк на представления «Вечеров с Ивом Монтаном» (этот «театр одного актера» знаком и нашим зрителям старшего поколения по гастролям Монтана в СССР в том же 1957 году). Именно на этих представлениях Мэрилин и познакомилась с Монтаном, была им покорена и, по-видимому, даже влюбилась. (Говорю «по-видимому», потому что к тому времени жизнь ее, как увидим, была чрезвычайно разнообразной на аналогичные знакомства.) Тем временем полным ходом шли поиски актеров для нового фильма с участием Мэрилин, и, как и следовало ожидать, проблемы возникли с исполнителем главной мужской роли. После того как отпали кандидатуры Кэри Гранта и Грегори Пека, Миллер, начиная с «Принца и хористки» контролировавший все сценарии и съемки Мэрилин, предложил Ива Монтана: работая два года над ролью Джона Проктора из «Салемских колдуний» («Сурового испытания»), французский актер фактически стал, как и персонаж, частью фантазии Миллера, нечто вроде его художественного творения. Потому-то и возникло ощущение, что во время визита в Париж в 1956 году они уже были знакомы. Но если и знакомы, то лишь на метафизическом уровне — как Художник и его творение, а не как живые души. Эти две ипостаси Миллер невольно совместил, и в итоге получился якобы хорошо ему знакомый Ив. В куда более поздних воспоминаниях Миллеру явно стыдно, что он проглядел очевидное, и он начинает оправдываться: «По мере того как дела с «Займемся любовью!» затягивались, у меня на роль возникла кандидатура Ива. Его предложил один агент, но я не знал, говорит ли Ив по-английски. Он выступал в Нью-Йорке со своим театром одного актера, и во время этих представлений я с ним и познакомился. Перед этим во Франции он сделал фильм с Симоной Синьоре по «Суровому испытанию», но тогда мы еще не были знакомы. Он, естественно, привлек внимание Мэрилин… Он был из бедняков, и, как и прочими, она совершенно без задних мыслей заинтересовалась и этим человеком. Лично я был рад его участию. В ком-то она на съемках всегда нуждалась, особенно когда принималась за новый фильм».

Из воспоминаний Синьоре, появившихся десятилетием раньше, мы уже знаем, что в 1956 году Монтан и Миллер были знакомы. Стало быть, слова Миллера — чистейшей воды лицемерие, а значит, анонимного агента, который якобы предложил кандидатуру Монтана, на самом деле звали Миллером. Казалось бы, он выгораживает здесь Мэрилин, говоря, что в ее заинтересованности Монтаном не было каких-либо «задних мыслей», но, не говоря уж о том, что готовность Мэрилин к любым, самым интимным отношениям выказывалась ею всегда искренне и откровенно, без интриг, даже как-то по-детски, выгораживает-то Миллер, как выясняется, самого себя.

В самый разгар съемок состоялась ежегодная церемония вручения «Оскаров», и за лучшее исполнение главной женской роли «Оскар» был вручен Симоне Синьоре (за фильм «Место наверху»[73]). Получив приз, Симона отправилась по делам в Рим. И Миллер почти тотчас же последовал ее примеру.