Мерперт Н.Я. Из прошлого: далекого и близкого. Мемуары археолога

Несмотря на тяжелый урон, понесенный Керченским музеем в годы немецкой оккупации, часть коллекций удалось сохранить, как и отдельные участки довоенных раскопок. Музей был не только разграблен, но разорен, разбросан, депаспортизован. И восстановление хранилища уникальных древнегреческих ценностей юга России необходимо было начинать с наведения самого элементарного порядка. А для сохранившихся единичных сотрудников Музея задача была непосильна. Поэтому на соответствующем совещании в ИИМК В.Д. Блаватским было предложено послать в Керчь для помощи двух его учеников-дипломников, специализирующихся по античной археологии и имеющих в этой области пусть и минимальный, но опыт. Выбор пал на Милицу Георгиевну Воробьеву, участвовавшую в раскопках Фанагории еще в довоенные годы и прекрасно себя там зарекомендовавшую, и на автора этих строк. У меня такого опыта не было. Была влюбленность в античность со времен «Антигоны», экспедиция Б.Н. Гракова да семинар В.Д. Блаватского по древнегреческой керамике в ГМИН. О том же, что необходимо было сделать, представления у нас были весьма смутные. Самым кратким (и неопределенным) ответом могло быть слово «всё!».

Со столь конкретной программой мы и прибыли в Симферополь, а точнее, к длинному забору, символизирующему бывший его вокзал. Но нет худа без добра — у М.Г. Воробьевой еще с довоенных времен была знакомая в городе — рабочая из музея. Мы решили у нее остановиться и тотчас тронулись, забыв про вещи, в том числе и про четырехмесячную (с лишним) зарплату (на каждого!), оставленную в сумке на упомянутом заборе (а отошли мы уже километра на два). Бросился назад: к глубокому удивлению моему и сумка с деньгами, и весь багаж так и оставались висящими на станционном заборе, а через два дня мы уже были в Керчи.

Впечатление от города было несравнимо ни с чем. Никакого транспорта. Ни одного уцелевшего стекла. Электричество включается по щучьему велению. Водопровод тоже, хотя на многих улицах приходилось переправляться через озероподобные лужи. Вспоминалось уже получившее признание определение трех самых разрушенных войной городов: Сталинград, Ржев, Керчь. Здесь этот трагизм перекрывался славой Керчи, пронесенной через века и тысячелетия, начиная с полумифических поселений киммерийцев, прошедшей через ступень одного из активнейших причерноморских эмпориев, развившихся до полиса, игравшего ключевую роль в исторических судьбах и экономическом развитии Милета, вплоть до прямого участия в противостоянии внутримилетских группировок. Подчеркну, что Боспорское царство в период римского владычества отказалось подчиниться ему. Судьбы целого ряда народов, социальных систем и культурных образований решались на берегах Боспора. На долю его выпали самые суровые испытания: рознь и морское соперничество с Турцией, претензии на власть над Боспором, принимавшие различные формы в разные периоды, пресловутая защита единоверцев и не менее пресловутые политические, экономические, торговые интересы... Степень стабильности государства заметно колебалась, что в значительной мере обусловливалось экспансионистской политикой усиливающегося Рима и возникновением эллинистических монархий, резко интенсифицировавших эллинско-македонскую колонизацию Переднего Востока. Обстановка в то же время резко ухудшилась и в ближайших к Боспору северочерноморских степях, где большая скифская держава понесла катастрофическое поражение в битве с македонским царем Атеем.

Держава его распалась, сам он погиб. В середине IV века до Р.Х. сарматы перешли Дон и начали захват их кочевий между Доном и Днепром. Все это непосредственно отражалось на поражении Боспорского государства, нарушая его торговые связи со скифами.

Сарматы находились на более низкой ступени экономического и социального развития, чем скифы, что не мешало их военному превосходству над последними. Лишь через определенное время между сарматскими и античными городами Северного Причерноморья установились более тесные экономические связи, и сарматский мир стал потреблять, хотя бы в известной мере, изделия боспорского ремесла, подобно тому, как предшествующие ему скифы потребляли изделия боспорской торевтики.