Мерперт Н.Я. Из прошлого: далекого и близкого. Мемуары археолога

К моменту оккупации директором Керченского музея был профессиональный археолог Ю.Ю. Марти. Насколько мне известно, его археологическая и музейная деятельность никаких порицаний не вызывали. Но он был отстранен от должности, оккупантами же назначен новый директор — некто Шевелев, ранее, по словам очевидцев, бывший фотографом того же музея и женатый на дочери Марти. С именем Шевелева и связывали очевидцы подлинный разгром как экспозиции, так и значительной части фондов музея. К сожалению, у меня нет ни достоверно обоснованных фактов, ни имен виновных в этих позорных акциях лиц. Я могу писать лишь о том, что мы с М.В. Воробьевой видели собственными глазами, что застали в двух традиционных зданиях ставшего уже знаменитым Керченского музея, музея В.В. Шкорпила, глубоко справедливо признанного героем и мучеником боспорской археологии. А увидели мы пустые, а в ряде случаев и разбитые экспозиционные витрины, депаспортизованные, переломанные находки, разрозненные комплексы и разбросанную же документацию, что в значительной мере обесценило сохранившиеся находки. В катастрофическом состоянии оказалась библиотека музея — систематично и квалифицированно составленное собрание огромной научной значимости. На этом хотел бы остановиться поподробнее. Сотрудники музея жили в некоторых «освободившихся» служебных комнатах. Среди них был и только что отстраненный от должности бывший директор музея с ласковой фамилией Солнышко. У него не успели еще отобрать ключи от библиотеки, и в первые дни я видел его выходящим из библиотеки с большой пачкой книг, предназначенных для растопки печки в комнате его семьи. Книги, конечно, были конфискованы (среди них оказался «Animal style» великого М.И. Ростовцева). И господин экс-директор пытался сопротивляться... Пришлось обойтись с «солнышком» не слишком ласково: было это более 60 лет назад, и силой меня Господь по тому времени не обидел.

Ограничусь этим эпизодом, но был он не один и не по единому поводу. Хотя надо подчеркнуть, что во всех конфликтных ситуациях городские и партийные (Н.А. Сирота) органы неизменно были предельно лояльны к нам.

Несколько слов о сотрудниках музея в эти далекие годы. Почти одновременно с нашим приездом в Керчь был назначен и новый директор музея Виталий Иванович Юдин, сменивший приснопамятного Солнышко. Я не знаю предшествующей его должности (по-моему, она был связана с дипломатической деятельностью на востоке, кажется, в Монголии). Но, во всяком случае, в Керченском музее он проявил себя наилучшим образом: очень быстро вошел в курс дела, совершенно правильно оценил общую его ситуацию, неустанно и умело добивался последовательного ее улучшения. Безусловная позитивность предпринятых Виталием Ивановичем мероприятий почувствовалась сразу же с появлением его в музее. То же следует сказать и о заместителе Юдина по научной части — Анне Павловне Ивановой — высококвалифицированном археологе-антиковеде, ученице Л.М. Славина, активно и на высоком научном уровне участвовавшей фактически во всех акциях, ведущих к восстановлению музея: в систематизации находок, соотношении их с документацией, сверке и верификации последней, восстановлении инвентарных книг, пересмотре, а при необходимости и переработке экспозиционного плана, наконец, в реставрации многих сотен самых разнообразных объектов, которым Анна Павловна буквально давала «вторую жизнь»: у нее были прекрасные руки, в равной мере восстановившие и керамику, и металл, и камень, и украшения, и архитектурные детали.

Главным хранителем музея был выпускник кафедры истфака МГУ Б. Жеребцов, также активно участвовавший во всех мероприятиях по восстановлению музея, главным образом, требующих физической силы.

Фактически к моменту нашего приезда названными лицами и ограничивался штат музея, что же касается распределения обязанностей, то повторю уже сказанное выше: все занимались всем. Естественно, прежде всего, это касалось самих зданий музея и оборудования, а также коллекций и документаций. Не менее актуален был вопрос о музейном оборудовании — как экспозиционном, так и рассчитанном на упорядочение хранения. Но столь же значительные работы предстояли и за пределами музея, на территории городища и примыкающих к нему обширных участках. Особого внимания требовали обширные некрополи, многообразие и богатство которых были засвидетельствованы и работами на протяжении полутора столетий, пусть и разнокачественными. Глубоко справедливы слова В.Д. Блаватского: «История каждого города лишь тогда получит надежную основу, когда будут точно определены границы города и тех изменений, которые они испытывали. При этом подобное исследование только тогда окажется по-настоящему плодотворным, когда параллельно с изучением города будет производиться изучение принадлежащего ему некрополя. Изучение последнего дополняет наши представления не только о топографии, но и культуре данного пункта».