Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

— Чёрт бы тебя побрал Лино! — в сердцах выругался Поль и, плюхнувшись на взводе на стул-кресло, закинул ногу на ногу и удобно расположил локти на подлокотниках.

— Премного благодарен, но не думаю, что вы останетесь в стороне от вашего искреннего пожелания в мою сторону! — натягивая на руки новые нитриловые перчатки, с издёвкой подметил Пинсольо.

— Добрый вечер, синьорина де Монтенье! Простите нас за этот балаган! Просто этот придурок за столько лет толком так и не научился пользоваться автоматической пипеткой! — с негодованием добавил мэтр Дюбуа.

— Здравствуйте! У меня, всего лишь, один раз рука дрогнула! — виновато, признал свою оплошность ординатор, обратившись к Аделине.

— Вали на хрен отсюда! Рука у него дрогнула… Знаю я всё про твою руку!!! — вытащив из нагрудного кармашка белоснежного медицинского халата капиллярную ручку и принявшись вертеть её в руках, снова выругался Поль.

— Как вам будет угодно! — стянув с рук перчатки и бросив их в корзину, сказал ординатор и удалился из лаборатории.

— Что это за представление, мсье Дюбуа?

— Это называется процесс обучения! — встав со стула-кресла, начал врач. — Молодость даётся человеку для того, чтобы оттачивать мастерство и полученные теоретические знания, беспрекословно слушая своего наставника, даже, если он полный кретин!

— Очень познавательно, мэтр! Запомню вашу мудрость!

— Это не мудрость, синьорина де Монтенье! Это лишь становление личности! — с усмешкой над самим собой и с усталостью в голосе, поделился Поль. — В течение недели, может дней десяти, всё будет готово. Выпускную систему доведём до совершенства и протестируем её работу с примесями.

— Отлично, мэтр Дюбуа! Ваши усилия будут оценены по достоинству! — добавила Аделина и, выйдя из разъехавшихся перед ней стеклянных дверей, покинула лабораторию, думая уже лишь о предстоящей с Винченцо встречей…

Киров

Вечер плавно сменялся на сумерки, сменяя холодный пасмурный день с короткими дождями, на приближавшуюся ночь. Пронизывающий, будто осенний ветер, гнал дождевую грязную воду по многочисленным лужам.

Миллс застегнул до конца молнию на своей лёгкой кожаной куртки, вспомнив тепло Западной Европы и жителей Вашингтона, разительно отличавшихся от местных горожан. Раньше бы, он не мог и подумать, что Россия настолько отличается. Москва теперь казалась Нику, нечто не настоящим и фальшивым, а особенно это касалось людей.

Здесь он был чужаком, но, при всём при этом, не ощущал себя кем-то враждебным. Простота, вежливость и доброжелательность; покорили его! Конечно же, везде в этом мире есть свои уроды, но тут их было намного меньше, чем где-нибудь в родной Америке.

Сложность русского языка не пугала Миллса, и он был уверен, что через некоторое время его неярко выраженный акцент, станет ещё менее заметен.

Ник возвращался из магазина домой в небольшую двухкомнатную квартиру. Поднятие по крутой лестнице к себе на четвёртый этаж вызывало у него небольшую одышку. В Вашингтоне люди специально ходят для этого в фитнес-клубы и платят деньги, а здесь всё тоже самое абсолютно бесплатно и отказать себе в этом упражнении каждый день, практически, невозможно.

Полиэтиленовый пакт в левой руке с покупками качался при ходьбе. Здесь не было привычных для него супермаркетов, а обычный магазин с прилавками и продавщицами, вызвал у него особое впечатление.

Он потянул на себя металлическую, местами покрытую стойкой коррозией, дверь, и вошёл в подъезд, где из подвала шло испарение и характерный запах засоренной канализации. Улыбнувшись, Миллс понялся на четвёртый этаж и открыл ключами дверь.

Произошедшие в мире события не стали для него каким-то сюрпризом и Ник ожидал витка новых потрясений. Политические и геополитические игры — это та константа, без которой мировая арена стала бы скучной тягомотиной, где очень сложно заработать огромные деньги, а сама суть власти станет бессмысленной и нудной.

Гибель полковника Громова, с одной стороны, пошла для него на пользу, но благодарности ему, у Миллса не было предела. С его помощью у него была высокооплачиваемая работа программиста и человек, осуществляющий функцию куратора для внезапных решений проблем с прикрытием.

Пройдя на кухню, Ник достал из пакета с покупками бутылку водки местного спиртзавода и, налив стопку, сел на табуретку за стол…

Рим. Квартира синьорины де Монтенье

Её взгляд неотрывно смотрел на бокал вина, находившегося у неё в руках. Аделина сидела на кресле под освещением торшера, внезапно ощутив на голове холод датчиков энцефалографа на голове и затуманенную картинку из расплывавшихся в глазах фигур людей в белых халатах. Дискомфорт от иглы катетера в вене в районе локтевого сгиба, вспомнился Аделине жжением и пустотой. Прошлое в очередной раз возвращалось к ней сквозь время.

«Чтобы обрести себя, нужно обрести прошлое и принять всё таким, каким оно есть. Истина — всегда между всем и ничем!»