Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

Эти слова доктора Сфорца эхом сквозь годы преследовали синьорину де Монтенье. Вкус терпкого вина освежил пересохшее от волнительных воспоминаний горло Аделины, и она встала с кресла, продолжая держать в правой руке бокал. Пройдя босиком по паркету гостиной её шаги замерли у комода, на котором старые механические часы, не имевшие секундной стрелки, отщёлкнули новую минуту.

Она поставила бокал с недопитым вином рядом с часами и потянула на себя за ручки ящик комода. Её взгляд опустился вниз, где упал на распятие, рядом с которым лежала небольшая, но толстая Библия в кожаном переплёте.

Пальцы правой руки скользнули по прибитому к кресту Господу и через мгновение открыли титульный лист Священного Писания, где прочитанная дарственная надпись, вызвала в сердце синьорины де Монтенье тепло и силы идти дальше.

«Корнелиусу, с любовью и верой в мгновения, когда сгорает дотла душа… Роберт.»

Она закрыла глаза и улыбнулась, вспомнив, что истинная любовь вечна и ей не страшны никакие испытания! Феникс — всегда воскресает, даже из остывшего пепла, и на взлёте, снова, начинает играть огнём жизни.

Звук плавно закрывшейся входной двери отвлёк Аделину от воспоминаний, и она закрыла ящик комода.

— Любимая! — ласково с любящим взглядом в глазах, произнёс Винченцо, тихо зайдя в гостиную из коридора.

Синьорина де Монтенье резко обернулась и, сделав два шага, оказалась в его крепких объятиях. Их губы слились в страстной поцелуе, сводившем Винченцо с ума. Его руки легли на её стройную талию, а она ласково чуть прикусила ему мочку уха.

Шёлковый халатик упал на пол и губы Винченцо жадно коснулись её груди.

Аделина прижала Винченцо к себе, и он медленно в порыве страсти и непреодолимого искушения опустился на колени…

Рим. Дворец

Хмельная пелена перед глазами от почти выпитой бутылки односолодового виски сделала изображение нечётким и немного размытым. Мэтр Дюбуа чувствовал, как стремительно от противоречий сгорает его душа. Его взгляд пробежал по фотографиям в рамках на рабочем столе и он, закинув ногу на ногу, схватил бутылку с «сингл молтом» и поднёс горлышко к губам.

Бронзовая статуэтка «посоха Асклепия» с укором смотрела с полки стеллажа у стены на своего хозяина, словно хотела воззвать к его совести и данной когда-то давно клятве Гиппократа.

Ужасы полевого госпиталя всплыли с новой силой в памяти Поля, но крупный глоток виски с решительностью отогнал эти кошмары, оставив мэтра Дюбуа, наедине с самим собой…

Рим. Квартира синьорины де Монтенье

Рука сжимала белоснежную простыню. Его дыхание обрывалось и возрождалось вновь, учащённая пульсация на шее отбивала барабанную дробь, а разум всё глубже погружался в неукротимую страсть.

Пальцы Аделины схватили Винченцо за шею, а её французский маникюр впился в кожу добавив ему несколько царапин к микро-порезам после бритья.

Резкость движений, бурное пламя фантазий, доводимых до самого пика, и пустота падения в пропасть.

Полумрак спальни, сочетаемый с игрой огня свечей на массивных бронзовых подсвечниках, добавлял атмосфере интимности и чувственности.

Свести с ума того, кто сам рад сойти с ума, не составляет труда! Эмоции — это особое оружие, крайне простое и действенное в обращении, а вкупе с введением в заблуждение, лицемерием и откровенной, пропахшей лестью ложью, не в силах сравниться даже со взрывом «грязной» бомбы с радиоактивными стержнями из плутония.

Синьорина де Монтенье ненавидела саму себя за то, что ей приходилось делать для достижения высших целей с их низменной составляющей, где цена красоты и желанности её тела, преобладала над бесчеловечностью низости собственного поступка…

Рим. Ватикан

Фаусто, спотыкаясь, падая и вставая, бежал со всех ног ко дворцу кардинала Де Санктиса. Царапины на мысках туфель «оксфордов», рассекали кожу. Тёмная ночь безраздельно царствовала над «Вечным городом», не давая шансов лунному свету, зловеще пролиться с небес.

Аббат забежал во дворец кардинала, поскользнувшись на отполированном мраморе в нескольких шагах от парадной лестницы, и, превозмогая боль в правой ноге с растянутой приводящей мышцей бедра, схватился двумя руками за кованые перила.

Стараясь, как можно быстрее передвигать ногами по ступеням лестницы, все мысли Фаусто были лишь о том, чтобы скорее добраться до покоев кардинала.

Сердце аббата колотилось в груди, создавая впечатление, что ещё несколько секунд и оно выскочит наружу. Он оттолкнулся руками от перил лестницы, и придерживаясь за стену, на одной ноге допрыгал до покоев кардинала Де Санктиса.

Фаусто нажал на дверную ручку и, оказавшись в покоях своего наставника, свалился на колени на паркетный пол.

— Ваше Преосвященство! Ваше Преос… — сбиваясь и запинаясь, твердил без остановки аббат.

— Что случилось, Фаусто? — моментально открыв глаза и откинув одеяло в сторону, с беспокойством спросил Аурелио и встал с кровати.

— Понтифик умирает! Он зовёт Вас! Нужно торопиться, пока падальщики не слетелись! — категорично вспылив через боль в растянутой мышце, громко произнёс аббат.