Мертвец из Лерута

– Бадук, что б тебя! Кому сказано, сюда носу не совать!?

– Но мне интересно! – мальчик поднимается ещё на одну ступень и вытягивает шею. – Ты потом поставишь их на прилавок и точно в руки не дашь!

– А ну-ка вниз! И чтоб духу твоего здесь не было! Двигай. Лупану – мало не покажется, – владелец лавки потрясает в воздухе кулаком.

Мальчик ойкает и пятится. Как умеет всечь дед он знает не понаслышке. Тут же его голова ухает вниз. Раздаётся звук удара, и следом детский вой.

– Ну что ж ты! – владелец лавки спешит к люку.

Ребёнок хнычет у начала лестницы. Руками он закрывает правую сторону лица.

– Ох, ну, покажи. Да что ты плачешь, то царапина просто. Зато такой шрам будет, от девок не отобьешься! – увещевает его как умеет лавочник, покачивая в грубых объятиях.

“Всё эта зараза с болот”, – бросает он взгляд наверх, где солнце согревает его новые приобретения.

На юг

На скалистом плато ютится небольшой домишко. Камни впиваются в чёрный сруб, крепко фиксируя старую постройку. Холодный вихрь волнами налетает на брёвна, но здание стоит, как и многие годы до этого. Ветер кружит вокруг убежища и воет разъярённым хищником. Даже когда обескровленную степь освещает тусклое солнце, он не отступает.

В мутном окне мелькает силуэт. Половицы тихо поскрипывают под ногами хозяина дома, когда он лавирует среди пучков сушеных трав. Взгляд юноши витает где-то далеко, как и мысли. Местная непогода для него – обыденность, фон, который давно потерял над ним всякую власть.

Парень подходит к длинному столу и отодвигает стул. Разгорается слабый огонёк свечи. Белые подушечки пальцев проводят по раскрытой почти в конце книге в поисках нужной строчки.

Вздох. Юноша выводит копию слова на пергаменте. Под скрип пера писец доходит до конца страницы и переворачивает её. Лист отлипает, разрушая текст на следующем развороте.

– Н-ц, проклятая сырость! Давно пора перенести всё на таблички. Вот сойдёт снег и тогда… – бурчит отшельник.

Если бы его дом мог, он бы тихо рассмеялся. Хозяин жалуется на испорченные бумаги уже не раз и не два. Когда задания Совета Мэвы иссякают, юноша возвращается сюда на зимовку. Долгими ночами он переписывает свою коллекцию, и книжный стеллаж с каждым годом всё больше пустеет. Научные и художественные тексты прочно отпечатаны в голове жителя скалистого плато, не говоря о растительных рецептах, которые он может произнести даже спросонья. Внушительная библиотека, которую он собирал по крупицам среди руин городов и деревень, постепенно сжалась до пары полок.

Писарь хмурится, вглядываясь в испорченные абзацы, но память быстро подсказывает нужные слова. К полудню он заканчивает копирование и встаёт из-за стола. Книга занимает своё место рядом с остальными, идеально заполняя брешь в ряду.

Губы едва дёргаются, недостаточно даже для намёка на улыбку. Хозяин дома убирает письменные принадлежности и берётся за ступку и пестик.

Переписывание закончено, и в голове нет и мысли ни о каких табличках. Зачем? Тогда ведь многолетний ритуал будет разрушен! Как тогда коротать долгие северные ночи в ожидании заданий?

Пока руки работают над травами, глаза нет-нет, но соскальзывают к окну.

“Скоро от скуки начну выть как ветер за окном. Нет уж, хватит. Подожду глашатая ещё с неделю и отправлюсь в Умилес к лавочнику. Всё равно список ингредиентов не сильно меняется год от года, а, если что, вороны меня нагонят”, – решает травник.

Он берётся за черпак и наклоняет. Воды нет. Парень оставляет своё занятие и подходит к ведру. Жидкости на дне хватит разве что на полторы чашки.

“Нужно идти за водой, – хмурый взгляд изучает травяную смесь. – Если оставлю так ненадолго, качество не сильно упадёт. Поспешу”.

Травник накидывает верхнюю одежду и выскальзывает на улицу. Его убежище находится всего в пятистах шагах от Живой реки. С порога видна рваная полоса сухих кустарников и деревьев на берегу. Парень аккуратно спускается по ступеням, и тонкий слой льда хрустит под ногами.

Вопреки общепринятому суждению о том, что подобные ему не чувствуют ни холода, ни голода, ни прочих потребностей, путник зябко кутается в поношенный плащ цвета осенней листвы. Быстрым шагом он преодолевает половину пути, когда его накрывает тень. Хриплое карканье заставляет дёрнуться.

– Юг! Разведка! Сейчас!

Подчинённый Совета задирает голову и щурится. Ворон скрывается в небе над долиной, освещаемой бесстрастным солнцем.

“Отдых окончен!” – звучит радостная мысль.

Юноша тут же разворачивается и спешит к себе. Пустое ведро падает в углу. Отшельник проходит мимо стола с незаконченным зельем. Он хватает давно собранную сумку и вытряхивает из неё найденный ещё до заморозков антиквариат. Агент проверяет свои пожитки. Старый нож, лук, кусочек дымной руды, лекарства, бумаги – всё на месте. Марлоу оглядывается и задувает свечу.

“Не успел сделать зелье, но ничего. В конце сезона будет полно времени”.

Хлопает дверь, и порыв ветра колышет засушенные травы под потолком. Сон сковывает старый дом.