Мертвый месяц

– Делаешь все, как надо, по правилам. Вечно под контролем родителей. Шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству. Даже не затягивалась, когда курила, один вид делала. А потом все летит в тартарары. Ну почему?!

– Тысячи людей живут своей скучной никчемушной жизнью, – продолжала Эльза. – Да какое тысячи… Миллионы! Ноют, что им нечем заняться, что их никто не ценит. А за что ценить-то? За то, что выбрали себе такое серое существование?!

Тина молчала. Подруге было необходимо выговориться.

– Действительность им не нравится, – ворчала Эльза. – Взяли бы да изменили. Просто ни на что не способны, вот потому все болтовней и заканчивается. А я бы…

Она оборвала себя.

– А я уже ничего, – почти спокойно закончила Эльза. – Отлеталась.

Она была уже по пояс в яме. Тина даже не поняла, как у Эльзы получилось так быстро копать могилу.

– Вот скоро и ты со мной будешь, – сказала Эльза все так же буднично. – Потому что ты уже на границе, никак уйти не можешь.

– Не выдумывай, – оспорила Тина. – Я собираюсь жить.

– Так живи! – Эльза отшвырнула лопату. – Живи! Влюбляйся, гуляй, делай все то, о чем мы мечтали. О чем ты мечтала. У меня не получилось, так ты сделай! Хватит уже жить воспоминаниями. Пойми, ты меня держишь. И Сашку своего тоже держишь. Отпусти ты нас, наконец!

Тина спрыгнула к ней и обняла. Эльза громко рыдала, вздрагивая всем телом. Снег осыпал их, собираясь холмиками на голове и плечах, застревая в волосах и не тая.

– Живи, – попросила Эльза. – Иначе эта могила станет твоей.

Глава восемнадцатая. Тук-тук

Нина проснулась – сильно затекла рука, ка которой лежала голова. Нина пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и тут же очнулась: ведь она дежурит! Вскочила, как чумовая, и первое мгновение не могла понять: где все?! Затем вспомнила: сначала Даня пошел провожать свою ненаглядную Олю до туалета, после проснулась Тина и потянулась туда же. Ага, и Кости нет, один Никита дрыхнет. Значит, Костя встал, когда сама Нина уже отрубилась. Будет теперь над ней подшучивать.

Нина посмотрела на часы: ее дежурство еще не истекло. И как она так лопухнулась? Сроду такого не было. А эти тоже – разбудить не могли, а еще друзья называется! Нина решила пойти на кухню и высказать остальным все, что о них думает. Она поднялась и уже двинулась из комнаты, как что-то тяжелое с грохотом ударило в окно. Нина вздрогнула и резко развернулась. На мгновение она застыла, не в силах поверить в увиденное. Спазм перехватил горло, судорогой свело икры на ногах. Нина попыталась вдохнуть, но ничего не вышло – от запредельной жути она разучилась это делать.

А потом послышался звон стекла и в раму с трудом просунулась морда медведя. Он зарычал так, что зазвенели стекла в оставшихся целыми окнах. Нина отмерла и завизжала от ужаса, Никита подскочил, ничего не понимая, из кухни примчались остальные ребята. Они тоже, как и Нина, не знали, что делать, лишь наблюдали за зверем, готовые, чуть что, сорваться в бег.

Медведь попробовал башкой высадить раму, ему это не удалось. Дом, несмотря на возраст, оказался крепким. Тогда медведь, Нина могла поклясться в этом, усмехнулся и вытащил башку из проема.

– Думаете, уберется? – спросил Костя.

– Не похоже, – ответил Никита.

Они переместились во вторую половину дома. Оттуда было видно, что медведь забрался на крыльцо. Зверь встал на задние лапы и провел когтями до двери, оставляя на ней глубокие царапины.

– Охренеть, – прошептал Костя. – Жрать ему, что ли нечего, что он так к нам рвется?

– Это он шашлык учуял, – с глубокомысленным видом ответил Даня. – У тебя, Костя конкурент появился.

– Фиг ему, а не шашлык, – Костя скрутил дулю.

Медведь встал на четыре лапы и спустился с крыльца. Он остановился напротив окна, в котором маячили лица ребят, и тихо зарычал. От этого рыка у Нины мурашки побежали по коже.

– Все равно не войдешь, – вполголоса сказал Костя, но Нина была уверена, что зверь расслышал.

Тот вновь поднялся во весь свой огромный рост и прильнул к окну. Все отскочили. Медведь долго всматривался в комнату – от этого хотелось залезть под стол или забиться в угол, а затем вернулся на крыльцо. Удар был такой силы, что дом содрогнулся.

– Костя, придурок! – воскликнул Даня. – На хрена ты его провоцировал?! «Не войдешь…», – передразнил он друга. – А если войдет, что делать будем?

Зверь крошил дверь с бешеной силой. Нину колотила дрожь: ни один медведь на подобное не способен. Казалось, в нем существовал кто-то еще, тот, кто глядел на них через образ медведя.

– Трындец, он же вломится, – Никита побледнел. – Надо вход в избу укрепить!

Все бросились к двери. Парни притащили буфет, но вплотную приставить не получалось – мешал порог. Они прислонили его и подперли стульями и комодом. В это время раздался ужасающий треск – медведь ворвался в сени.

– Кранты! – напрягся Даня. – Никита, Костя, шевелите копытами, пока нас не угрохали!

Он схватил топор и держал его на изготовке, Никита и Костя вооружились ножами.

– Девчонки, уходите в комнату, – велел Никита. – Если что, прыгайте в окно и бегите.