Мертвый месяц

Тина убрала самолетик за пазуху и направилась обратно. Неожиданно ее внимание привлек странный звук. Тина обогнула дом: в огороде какая-то девушка в свадебном платье копала землю. Она втыкала лопату, нажимая на нее ногой в изящной белой туфельке, и отбрасывала землю в сторону. Фату трепал ветер, поэтому лица девушки было не разглядеть.

– Ты помогать собираешься? – спросила Эльза, а это была она. – Для тебя, между прочим, стараюсь.

Она закурила. Курить Эльзе не разрешали из-за цирроза, но та плевала на запреты – это был своеобразный вызов болезни. Не многократно, не каждый день, но иногда Эльза затягивалась, несмотря на Тинины уговоры: мол, она абсолютно здорова.

– Ты бы хоть выпить захватила, – произнесла Эльза.

– Тебе нельзя, – привычно ответила Тина.

– Мне теперь все можно, – отрезала подруга.

– Я не пью, – Тина не знала, что сказать.

– Ну и дура, – Эльза сделала еще одну затяжку, а потом выплюнула сигарету. – Как же хреново. Я ж когда подыхала, хотела и не хотела, чтобы ты пришла. Прикинь, думала, что ты увидишь меня такой жалкой и страшной и разочаруешься. Будто ты парень. Финита ля комедия…

Эльза с усилием нажала на лопату.

– И матери говорить запретила. Веришь? До последнего надеялась, что выйду из больницы, а потом стало все равно.

Сейчас она была прежней Эльзой, а не той страшной восковой куклой, которая лежала в гробу. Яркая брюнетка с ассиметричной стрижкой и синими глазами холодного оттенка, отлично сочетающимися с фарфоровой кожей.

– Мои-то как там? – небрежно спросила Эльза.

– Развелись, – честно ответила Тина. – Отец выпивает.

Эльза на некоторое время прекратила копать.

– Выпивает он, а цирроз печени достался мне. Прикольно. Вот и не верь после этого, что дети не расплачиваются за грехи отцов.

Она вновь сплюнула.

– Кто мне платье выбирал? – спросила Эльза.

– Мать, – замешкалась Тина. – а что?

– Уродское, – отрезала подруга. – Неужели нельзя было человеческое купить, а не вот это с рюшами?

– Да не, ничего так, – попыталась успокоить ее Тина. – На тебе неплохо смотрится.

– Потому что на мне все неплохо смотрится, – отрезала Эльза. – Даже мешок. Скажи: ты сама такое надела бы?

Тина пожала плечами: о свадебном платье она даже и не думала, повода не было, да и рано себе голову ерундой забивать.

– Ну-ну, – поддела Эльза. – То есть сама бы ты такое барахло не напялила. Или ты считаешь, что мертвым все равно?

Она с вызовом уставилась на Тину.

Снег падал крупными хлопьями. Он ложился на землю, забор, деревья новогодней мишурой. Тина смахнула снег с Эльзиных волос.

– Да причем здесь платье? – ответила она. – Это же как удар был: ты – и умерла. Никто не думал, что можно умереть. Кто же умирает в семнадцать лет? Это точно не с нами и вообще не в нашей Вселенной.

Эльза воткнула лопату в землю.

– И мама твоя специально в салон ездила платье выбирать, самое дорогое, – добавила Тина. – Она же любила тебя.

– Да знаю я, – с неохотой произнесла Эльза, на ее длинных ресницах искрились снежинки. – Знаю! Только все равно это нечестно! Не хотела я умирать. Ну почему я должна была умереть?! Я даже не целовалась ни с кем. Ну где же правда?!

Она села на землю в своем длинном наряде сказочной принцессы. Тина присела рядом и обняла подругу.

– Мы все по тебе скучаем, – сказала она.

Эльза склонила голову ей на плечо.

– А помнишь, мечтали, что закончим институт и отправимся в кругосветку? Вперед, за впечатлениями! Вот мы дуры были.

– Ага, – поддакнула Тина.

– Ну ведь реально: автостопом, подрабатывать в забегаловках… – Эльза вздохнула. – А ведь у нас все бы получилось. Я бы снялась в твоем фильме в главной роли, прославила бы тебя и себя. Стали бы богатыми и успешными.

Тина погладила ее по голове: теперь Эльза из старшей подруги – у них была полгода разница – превратилась в младшую.

– И парни будут сходить по нам с ума.

Эльза поднялась, подхватила пышные юбки и принялась танцевать в полной тишине. Тина любовалась подругой: Эльзе многое давалось легко и непринужденно. Точные науки и гуманитарные, танцы, пение, рисование, вязание и шитье – большинство вещей Эльза шила для себя сама. И безупречная красота бонусом. Только счастьем обделила судьба.

Эльза принялась напевать. У нее был низкий голос с характерной картавостью, которая проявлялась именно при пении:

«Прощальный белых поцелуев след во мне – Ты не вернешься.»

Тина тоже встала и взяла Эльзу за руки, они закружились.

«А о тебе еще никто не пел – Ты не вернешься.»

(Ночные снайперы «Звучи!»)

Они действовали на удивление слаженно, предугадывая движения друг друга. Тина взяла на себя роль парня – в джинсах это было естественно. Эльза закрыла глаза. Наверное, представляла кого-то на месте Тины.

– Знаешь, обидно, – сказала Эльза, когда танец закончился. – Я же столько лет была на строгой диете. Ни острого, ни жирного, ни сладкого, ни копченого, ни соленого. Ничего нельзя из нормальной пищи. Шоколад – и тот нельзя! От физры освобождение, из-за танцев с матерью вечно сралась. Столько лет – и все зря.

Она вновь взялась за лопату и с ожесточением принялась копать.