Мертвый ворон кричит о любви

Он хорошо помнил этот стеклянный невидящий взгляд, эти безвольно опущенные руки, как у какой-нибудь тряпичной куклы, а не у живой девочки. Кира никогда не сопротивлялась, даже когда ее оскорбляли или пинали. Она просто ждала, когда все закончится. Парни мигом забрали кошелек и смартфон Максима, и он с досадой понял, что никакие они не борцы с закладчиками, а местные наркоманы. Его догадку подтвердил очередной удар, на этот раз в челюсть. Макс отступил, утирая кровь с разбитой губы. Естественно, Киру они так просто не отпустят. Максим с отвращением увидел, как тот, что держал девушку за волосы, причмокнул, задирая ей голову, чтобы коснуться грязными пальцами губ, в то время как его дружок уже принялся расстегивать пальто Кире, съежившейся в маленький жалкий комочек. Внутри у Максима словно что-то оборвалось, он испытал ощущение, похожее на то, что возникает, если упасть во сне. Ужас, заставляющий сердце болезненно сжаться.

– Принимающий зло без сопротивления становится его пособником, – прошептал Максим, внезапно вспомнив слова Мартина Лютера Кинга, которые придали ему хоть какую-то смелость.

Он не желал быть покорным наблюдателем. Трое против одного – это много, особенно для того, кто практически никогда не дрался с равными себе по силе, а лишь развлекался, отыгрываясь на слабых для укрепления школьного авторитета среди пацанов. Максим прикусил щеку и почувствовал соленый вкус крови на языке. Каким же он был ничтожеством. Да, можно списать все на возраст и детскую жестокость, но Макс слишком хорошо помнил, как в школе таскал Киру за волосы, ставил на колени в грязь, отнимал вещи и при этом веселился. Сейчас он ненавидел и презирал себя за это. Настанет ли день, когда он сможет простить самого себя и отпустить гадкие воспоминания? Он не знал, но совершенно точно был уверен, что больше не даст Киру в обиду. Даже если придется убить или умереть самому.

Максим нащупал в кармане связку ключей, сжал их так, чтобы самый острый торчал наподобие ножа, и со всего размаху ударил им в кадык мужика, который посмеивался, глядя, как его дружки лапают Киру. Не ожидая нападения, тот захрипел, схватившись за горло, а Максим снова его ударил, на этот раз ногой в пах.

Макс не был хорошим бойцом и потому сразу решил драться как можно более грязно, чтобы иметь хоть какой-то шанс. «Гном» выпустил пальто Киры из рук и налетел на Максима словно берсерк. Макс едва успевал прикрывать голову и обороняться. Он понимал, что еще немного, и к «гному» присоединится его дружок, который пока корчился от боли, сжимая промежность и кашляя. И тогда дела будут плохи. Каждая чертова секунда приближала его к поражению. Надо искать уязвимость. Максим зарычал, то ли от боли, то ли от злости на собственное бессилие. Собрав все силы, он кинулся на противника, целясь кулаком в грудь, но резко изменил направление и пнул его в колено. На глаза попалась длинная толстая ветка, и Макс тут же схватил ее, а затем обернулся и ударил этим импровизированным оружием того, кто все еще сжимал Кирины волосы. Ветка с хрустом прошлась снизу вверх по подбородку, так что мерзавец прикусил язык и взвыл от боли, отпуская девушку. Максим подскочил к третьему, который едва успел разогнуться, и снова пнул его по яйцам. Мерзко ругаясь, со спины на Максима наскочил «гном», но, тут же получив ключами в висок, завизжал и отступил.

– Убью! – истошно заорал Максим, размахивая веткой и окровавленными ключами.

Он ощущал, что внутри у него запустилась цепная реакция: злость, боль, страх и отвращение смешались, высвобождая чистейшую, разрушительную энергию ярости. Его разум помутился от нахлынувших эмоций, голова шла кругом, Максим одновременно пылал, раздираемый рвущейся во все стороны агрессией, и отстраненно наблюдал со стороны, удивляясь собственному безумию. Один из парней снова бросился на него и схватил за локоть, выламывая руку, но Максим саданул его ногой в берцовую кость и попытался ткнуть веткой в глаз, но промазал, прочертив себе по щеке, и тут же замахнулся во второй раз. Противник отпрянул, разжимая хватку. Продолжая рассекать веткой воздух, Максим схватил Киру за шиворот, рывком поставил на ноги, заорал: «Бежим!» – и они понеслись что было сил в сторону многоэтажек. А навстречу им уже двигались какие-то люди в форме. Полицейские. Максим выпустил ветку и остановился, переводя дыхание. Он крепко обнял Киру, которая все еще была ни жива ни мертва от ужаса и покорно позволяла ему гладить себя по волосам и шептать слова утешения на ухо.