Мертвый ворон кричит о любви

– Можно спросить? – Максим поставил на стол чашки и принялся искать сахарницу, которая, как обычно, словно провалилась в небытие. – Почему, когда тебя обижают, ты никогда не пытаешься бороться? Вот как сегодня. Могла бы визжать, кусаться, пинаться. Не подумай, я не в укор, просто никак не могу этого понять.

Макс так и не нашел сахар, зато наткнулся на бутылку отцовского коньяка.

– Не знаю, – ответила Кира. – В такие моменты меня словно и нет вовсе. Я мысленно отделяю душу от тела, представляю, что растворяюсь в ветре и улетаю далеко-далеко. Туда, где меня никто не найдет, пока я сама этого не захочу. А это, – похлопала себя по груди Кира, – просто моя оболочка в этой жизни. Не больше.

– А… – Ответ был странным, но вполне в духе Киры, поэтому Максим решил не развивать дальше эту тему. Он с сомнением крутил в руке бутылку коньяка. – Хочешь? Снимем стресс немного. Могу плеснуть в чай.

Кира кивнула. Ей стыдно было признаться, но в свои девятнадцать лет она никогда не пробовала алкоголь. Ее мама и бабушка ненавидели спиртное. Кира знала, что ее дед был алкоголиком и много лет страдал от этой зависимости, отравляя жизнь жене и единственной дочке, пока не умер от цирроза печени. С его уходом в мир иной все, как бы это кощунственно ни звучало, облегченно выдохнули и первым делом выбросили весь алкоголь, который был дома. С тех пор даже на праздниках на их столе можно было увидеть только компоты, соки и морсы. Кроме Кости, друзей у Киры не было, но он никогда при ней не пил. А пить алкоголь в одиночку, даже ради интереса, Кира не решалась. Может быть, сегодня как раз подходящий случай?

– Налей мне в рюмку, – неожиданно даже для самой себя сказала Кира.

Максим достал из шкафчика две рюмки и налил в них янтарную жидкость. Кира взяла коньяк и прищурилась, разглядывая через стекло Максима.

– А ты часто пьешь? – спросила она и тут же добавила: – Хотя кто в таком сознается.

– Не могу понять, когда ты издеваешься надо мной, а когда серьезна. – Максим взял конфету из вазочки и протянул девушке.

– Костя мне часто это говорит. Он-то всегда серьезен. А вот ты тот еще шут.

Кира понюхала содержимое рюмки, а потом залпом ее осушила, не обращая внимания на гадкий вкус и жжение, разливающееся по горлу. Голова тут же куда-то поехала, а грудь и желудок сдавило неприятное ощущение тошноты. Кира отхлебнула горячего чаю, но стало только хуже. Максим сделал лишь небольшой глоток коньяка, наблюдая за гримасами Киры, но не решаясь их комментировать.

– Почему так смотришь? – Кира прижала ладони к щекам, которые полыхали пожаром. – Я вся красная?

– Немного. Ты первый раз пьешь коньяк?

– Вовсе не первый, – соврала Кира. – Просто я люблю французский. А этот…

– Французский и есть, – улыбнулся Макс, поворачивая к ней этикетку.

– Ядерный он какой-то.

– Пей тогда чай. И бери беляши, они вкусные. – Максим придвинул к ней тарелку.

Кира сделала глоток обжигающего чая. Почему-то в голове у нее закрутился целый вихрь всего, что она хотела высказать Максиму еще со школьных времен: обиды, проклятия, оскорбления, упреки. Она подняла на него взгляд, внимательно изучая лицо: светлые волосы, ясные голубые глаза, набухающая ссадина на скуле и царапина через полщеки. Впрочем, щеку он сам себе ободрал, пока размахивал палкой как сумасшедший, пытаясь защитить ее от тех уродов. Это был какой-то чужой, незнакомый ей Максим. Он спокойно сидел на кухне, подсовывал ей конфеты и совсем не грубил, прихлебывая из кружки с надписью «LoveBook» и книгами в сердечке. Кира как завороженная потянулась рукой к лицу Макса и два раза ткнула его пальцем в кончик носа.

– Ты чего? – изумленно спросил он.

– Никак не могу осмыслить твое преображение. Вдруг ты всего лишь сон, морок, галлюцинация. – Кира пододвинула к нему пустую рюмку, кивая на нее.

Максим поколебался, но налил. Кира снова залпом осушила ее, а затем вытаращила глаза и принялась запивать коньяк чаем.

– Все-таки ты впервые пьешь. – Максим встал и попытался убрать бутылку обратно в шкаф, но Кира дернула его за рукав, останавливая. – Не думай, что мне жалко для тебя коньяка. Просто твоя экспрессия после каждой рюмки весьма пугает. Ты словно угли глотаешь.

– Зато теперь ты понимаешь, что значит со мной дружить. – Кира растянула губы в подобии улыбки, от которой стало жутко. – Нелепые ситуации, опасности и прочий бред. А еще моя… как ты там говорил? Вспомнила: ужасная экспрессия. Давай наливай, хуже уже не будет.

Максим некоторое время колебался, но все же снова налил. Кира поднесла рюмку к губам и в этот раз пила медленно, не спуская с Максима пристального взгляда и даже не морщась. Макс тоже выпил за компанию, но легче не стало. Наоборот, он начал нервничать. В его планы вовсе не входило спаивать Киру, которая словно поставила себе цель пить до отключки. Внезапно она произнесла:

– Наверное, я поеду.

– Я вызову такси, – спохватился Максим. Он совсем забыл, что Кира за рулем.

Девушка в этот момент встала, но тут же покачнулась и опустилась обратно на стул, уронив голову на руки.

– Одну минуту. Только все перестанет ехать, – пробормотала она.