Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит

Нэнси знала, что в замороженном креме очень высокое содержание яичных желтков и он невероятно вредный, но решила не поправлять напарника. Ему и без того трудно было переварить новость о постоянной смене клеток тела и известие о смерти Энтони Джанетто и Дейва Стэнли.

Женщина свернула на Сотую и Семьдесят Восьмую улицы и покатила на запад в сторону той части Сортира, откуда угнали мотоцикл. Солнце уже садилось, и дома на горизонте казались черными силуэтами на фоне неба.

Она включила фары, и из темно-серых теней возникли отражатели велосипедов, настороженные глаза и куча пустых пивных банок. Повернув руль против часовой стрелки, Нэнси объехала спящего терьера.

– Симпатичный, – заметил Эйб.

Блокман не стала спрашивать его, испытывает ли он особую любовь к маленьким собачкам.

Патрульная машина прокатила по району с частично заселенными домами и свернула на идущую на север улицу, которая называлась Лютер. Через десять минут они оказались в самой южной точке Сортира – и сразу увидели приколоченную к телефону-автомату верхнюю половину тела дохлой кошки.

Нэнси с отвращением отвернулась.

– И кто только на такое способен?

– Демократы.

Женщина редко обсуждала политику со своим напарником.

– Номер дома? – спросила она.

Эйб посмотрел на салфетку из «Бигмэнз бургер», на которой записал информацию.

– Лютер, восемнадцать-пятьдесят три.

– Смотри по сторонам.

– Мы только что проехали семнадцать-шестьдесят семь.

– Хорошо. – Нэнси сбросила скорость. – Значит, уже близко.

Поскольку большинство домов в Сортире не имело номеров, любому, кто туда попадал, приходилось включать наблюдательность и уметь считать.

Лотт на пассажирском сиденье вертел в руках револьвер, как будто тот был трансформером.

– Повнимательнее, приятель, – попросила его напарница.

У толстенького офицера сделался озадаченный вид.

– А чего искать? Украденный мотоцикл?

– Засаду. Зволински же предупредил нас, чтобы мы были настороже.

– Из-за того, что произошло с Дейвом и Джанетто?

– Именно.

Патрульная машина миновала группу черных подростков, раздавленную пивную банку и мертвого голубя, по которому кто-то проехал.

– Они меня жутко раздражают, – проворчал Эйб. – И почему они дохнут и дохнут?

– Тут такой воздух, что они от отчаяния совершают самоубийства.

– Ты всегда так говоришь…

Блокман еще немного сбросила скорость и принялась внимательно рассматривать дом, на котором было не меньше пятисот фунтов граффити. Среди избитых цитат, имен и половых органов офицер разглядела квадратный черный знак.

– Можешь прочитать, что там написано? – спросила она у напарника.

Тот посмотрел сквозь ветровое стекло, прищурился и кивнул.

– Отсоси мой большой толстый ч…

– Не то. У двери. – Нэнси показала на черный знак. – Можешь определить, что там написано?

– Похоже на четыре и девять в конце.

– Значит, осталось два дома.

Женщина прибавила скорость, машина проехала мимо точно такого же дома и вскоре оказалась около трехэтажного здания, украшенного огромной выцветшей настенной росписью, прославлявшей эру брейк-данса.

Нэнси остановила машину.

– Осмотрись по сторонам.

– Чтобы не попасть в засаду? – Эйб любил, чтобы все было ясно и понятно.

– Да.

Копы принялись оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать людей, которые могли бы причинить им вред. Мимо проехали несколько ребят на велосипедах для езды по бездорожью, из окна дома напротив выглянула пара взрослых. Никто из них не казался опасным.

– Пойду постучу в дверь, – сказал Лотт.

– Я не буду выключать двигатель.

– Хорошая идея. – Толстенький офицер убрал оружие в кобуру, посмотрел на салфетку из «Бигмэнз бургер» и пробормотал: – Гаррет Оквелл, Гаррет Оквелл… – Потом засунул салфетку в нагрудный карман и еще два раза повторил это имя, как будто готовился к выступлению на сцене. – Похоже на фальшивку, ты так не думаешь?

– Он налогоплательщик. Диспетчер проверила его, прежде чем отправить нас сюда.

Эйб безрезультатно подергал ручку, смутился и, нажав на замок двери, потянул ручку во второй раз, после чего дверца открылась. Когда он вылезал наружу, внутрь прогретой машины тут же пробрался холод.

– Если со мной что-нибудь случится, не рассказывай моей жене про мужской клуб, – попросил Лотт.

– Договорились. Будь осторожен.

Выдохнув облако пара, Эйб кивнул, похлопал по кобуре и закрыл дверцу.

Нэнси не особо беспокоила безопасность напарника. Опыт, приобретенный на улицах Виктори и в качестве солдата на Гаити, научил ее, что пули любят умных.

В дверях дома, украшенного настенной росписью, появился плотный белый мужчина с серебристыми волосами, длинной бородой и в потертом джинсовом комбинезоне. У него за спиной стояла брюнетка, его жена или сестра, одетая в видавшую виды кожу. Не меньше трети массы ее тела приходилось на объемный зад.

Эйб помахал рукой, направившись к ним, а Блокман приоткрыла окно.

– Давно пора было вам приехать, – заявил бородатый байкер. – Мой мотоцикл уже, наверное, у канадской границы.

Толстенький офицер продолжал идти по выложенной камнем дорожке.

– Вы мистер Гаррет Оквелл?

– Интересно, у какого количества местных жителей угнали мотоцикл, чтобы вы могли задать мне такой вопрос?