Мерзость

– Не забудь, что я хочу вернуть свой рюкзак, – сказал я и потащился к заднему концу веревки, которая связывала нас троих. Ракетница с патронами, бинокль, пустая бутылка из-под воды, запасной свитер и наполовину сгрызенная плитка шоколада остались в рюкзаке.

Жан-Клод спускался быстрее, чем я. Он нашел покрытый ледяным настом участок, по которому мы практически скользили вниз, несмотря на «кошки» на ногах. Я понял, что после смерти Бабу мне больше не хочется прибегать к такому способу передвижения.

Прошло чуть больше двух часов после выхода из пятого лагеря, когда Же-Ка провел нас между последними невидимыми расселинами к маленькой группе палаток, сгрудившейся в тени высоких ледяных пирамид в северо-восточном углу Северного седла.

Лагерь был пуст.

– Все испугались, – сказал Лобсанг Шерпа. – Вчера вечером я вызвался пойти наверх. Рассказать вам. Все остальные захотели спуститься.

– Почему? – спросил Дикон. – Если йети находятся внизу, не было бы безопаснее для всех остаться в четвертом лагере?

Лобсанг в ужасе затряс головой.

– Йети поднимаются вверх, – сказал он. – Они живут на Седле в пещерах. Они очень на нас сердятся.

Дикон не стал искать логику в словах перепуганного шерпы – я по крайней мере спросил бы, почему рассерженные йети напали на базовый лагерь, если обозлились на то, что люди потревожили их дома на Северном седле, – и вместо того, чтобы обсуждать мифических чудовищ, мы стали заглядывать в палатки в поисках продуктов и воды. Мы не обнаружили ни бутылок с водой, ни термосов с другими напитками – кроме того, проклятые шерпы, которые два дня назад обещали ждать нас здесь, в четвертом лагере, забрали с собой дополнительные спальные мешки, примусы и печки «Унна», – но Реджи нашла три забытых брикета твердого топлива, и мы зажгли их и держали над открытым огнем закопченные котелки, чтобы растопить снег. Затем Пасанг нашел под грудой брошенной одежды в одной из палаток Уимпера две наполовину замерзших банки спагетти, а Дикон раскопал жестянку ветчины с фасолью. Все это мы вывалили в последний котелок и поставили на умирающий огонь.

Все устали, проголодались и были обезвожены. Теперь, когда я не дышал кислородом, мой кашель не прекращался ни на минуту, и ощущение, что у меня в горле застряла маленькая куриная косточка, только усилилось. Лобсанг Шерпа явно был в ужасе от одной мысли, что придется еще немного задержаться в четвертом лагере, а остальные были так измотаны, что напрочь лишились аппетита, и поэтому всем было понятно, что мы немного перекусим, выпьем воды, а затем начнем спускаться по ледяной стене. Мы с удовольствием пили чай, помогавший проглотить еду.

* * *

С шестью жумарами Жан-Клода и прочными перилами опытные альпинисты из нашей маленькой группы могли бы спуститься по веревке с ледяной стены и с большей части 800-футового крутого склона под ней, но мы двигались с такой скоростью, которая была приемлема для Лобсанга, и ползли вниз по лестнице, используя жумары и фрикционные узлы на перилах для удержания и торможения, а не как средства для ускоренного спуска. Тем не менее спуск был относительно быстрым, несмотря на сгущающиеся облака, которые поднимались из долины ледника Восточный Ронгбук.

– Это муссон, Ри-шар? – спросил Жан-Клод, когда две связки альпинистов спиной вниз спускались по веревкам в густом мареве облака.

– Нет, не думаю, – ответил Дикон. – Облака собираются на юге, но ветер по-прежнему дует с севера и северо-запада.

Же-Ка молча кивнул, сберегая дыхание, и съехал вниз по веревке. Лобсанг шел впереди него в связке, и усталый шерпа каждый раз вскрикивал, когда приходилось отталкиваться от ледяной стены.

Четырнадцать шерпов – вместе с Лобсангом это была половина носильщиков, имевшихся в нашем распоряжении, – собрались в третьем лагере. Места для пятнадцати шерпов здесь не хватало, так что они сидели буквально друг на друге в маленьких палатках Уимпера и Мида – комичное зрелище, не будь их лица искажены от страха. Те, кто не поместился внутри, сидели у ревущего костра.

– Где, черт возьми, вы взяли топливо для большого костра? – спросил Дикон у первого из шерпов, хоть немного понимавшего английский, повара Семчумби, который должен был находиться в базовом или в первом лагере.

Семчумби не ответил, но Реджи указала на груду щепок с одной стороны костра. Шерпы взяли старый ледоруб и разбили все деревянные ящики, которые мы сложили в третьем лагере, чтобы перемещать в них грузы наверх.

– Потрясающе, черт возьми, – пробормотал Дикон. – Просто потрясающе. – Он крепко стиснул плечо Семчумби. – И этот костер должен отпугнуть йети?

Повар яростно закивал и, очевидно забыв английский, стал повторять:

– Нитиканджи… Нитиканджи…

– Что это значит? – спросил Дикон доктора Пасанга.

– Снежный человек, – ответил Пасанг. – То же самое, что и йети, то есть йе ти, что означает «человек с вершин». Его также называют метох-кангми.

– Снежный человек, – с отвращением повторил Дикон. – Кто-нибудь на самом деле видел этого… снежного человека?