Месма

— Ну как… оркестра и венков, естессно, не будет. Труп в мешок — и в вырытую яму. Сверху ставится деревянный столбик такой — чтоб люди, значит, по могиле не ходили. И всё! Просто, конечно, зато дёшево — ты платишь только за копание могилы, ну и за мешок еще… да ведь это копейки. Вот так… коли и вправду ни прописки, ни документов нет…

— Выходит… если у человека нет вот такой картонной книжечки, то его можно закопать как сдохшую собаку? — ошеломлённо прошептал фотомастер.

— Чудной ты, однако, старина! — криво усмехнулся Фёдор, ощерившись щербатым ртом. — Если у тебя денег много, то — плати! Забабахаем твоей родственнице похороны по первому классу! Чего непонятного? Небось, не первый год на свете-то живёшь, а?

Прохор Михайлович скорбно опустил голову. Августа, конечно, преступница — перед Богом и людьми, однако, таких вот «похорон» она не заслужила! Может, кто-то скажет иначе, особенно, если учесть, КАК она сама «погребала» мёртвые тела ее собственных жертв. Но это — пусть Господь судит ее! А Прохор для Августы не кто-то! Он для нее самый близкий человек, и совершенно неважно, что сама она при жизни так не думала.

— Ну, а если не по первому классу? — мрачно спросил Прохор. — Просто нормальные похороны? Что тогда от меня потребуется?

— Что тогда? — живо откликнулся Фёдор. — Ну что… За рытьё могилы кладёшь нам двести рублей. За возню с твоей покойницей, опускание гроба, закапывание, ну там — утрамбовывание, устройство холмика, укрепление его, чтобы, значит, от дождя не расползся, — еще сто пятьдесят. За крест платишь отдельно — самый дешёвый стоит стольник… Ну, а потом — ставишь нам два пузыря, что сейчас вот принёс, и к ним — две банки рыбных консервов! Хлеба не надо — хлеб мы с Петрухой сами купим… правда, Петруха? Если еще колбаски с полкило принесёшь — мы тебе табличку выделим, чтобы, значит, на крест ее повесить. Писать у нас некому, художников нет! Сам пиши, либо зови специалиста… Ну, гроб в похоронной конторе, машина для доставки — всё за твой счёт! Мы тебя встречаем только здесь. С кладбища мы ни ногой… вот такие дела, земляк!

Прохор Михайлович подавленно молчал. Фёдор обернулся к напарнику.

— Верно я говорю, Петруха? — весело спросил он. — Кажись, ничего не забыл?

Петруха в ответ лишь что-то протяжно промычал. Похоже, он и вправду был немой.

— Вот и Петруха подтверждает, мол, всё верно! — нагло ухмыльнулся Фёдор.

- Я всё, конечно, понимаю, — угрюмо заметил Вакулин, — но, товарищи дорогие, это же настоящий грабёж. Форменный разбой средь бела дня…

Фёдор рассмеялся, сощурив маленькие глазки и показывая кривые жёлтые зубы.

— А ты чего ждал-то, земляк? — спросил он с весёлым вызовом. — Ты сам-то мозгами пораскинь и поймёшь, что всё у нас чин-чинарём! Ну сам посуди: ты пришёл нелегально. Говоришь, родственница, мол, померла! Ни документов, ни прописки, ни свидетельства… ничего! И что я думать должен? А вдруг ты сам взял, да и чпокнул эту самую родственницу, документы ее в печку бросил, а потом ко мне пришёл — похорони, мол, Федя, помоги, будь христьянином! Я тебе помогу, всё, как должно, справлю, а ко мне опосля как нагрянут костоломы из органов: а ну, признавайся — хоронил такую-то? Я скажу — хоронил, мол. А они мне — дело мокрое, уголовное, кто тебе эту покойницу привёз, говори, ну? Стану я, значит, про тебя рассказывать, а там окажется, что тебя-то давным-давно в городе и нету, то ли съехал куда, то ли вообще пропал бесследно. И что тогда? Останемся мы с Петрухой крайними. И как положено крайним, станем отвечать по всей строгости! Может такое случиться? Может! И за что нам весь этот геморрой? За какие-то два пузыря твоей говённой палёнки? оно нам надо? Сам понимаешь — не надо… Стало быть, рискуем мы с Петрухой, сильно рискуем! С него-то какой спрос, он на войне вон контуженный, только мычать по-бычьи и умеет, а вот меня так за жопу взять могут, что и света белого не взвидишь! Риск налицо? Налицо. А всякий риск, коли он есть, хорошо оплачиваться должен! Закон жизни, вишь ли! Так-то, земляк…

— Ладно, — со вздохом сказал Прохор Михайлович, — ничего не поделаешь. Не мне же покойницу погребать — сам вон ноги еле таскаю. Согласен… Поеду теперь гроб да машину заказывать.

— Давай, земляк, ступай себе… Водку-то оставить можешь, будет лежать под замком. Не таскать же ее туда-сюда.

— А вы потом не скажете мне, что никакой водки и не было? Мол, ничего ты нам не приносил? — подозрительно спросил Вакулин. Тащить полные бутылки обратно домой ужас как не хотелось, но от этого пройдохи-могильщика можно было ожидать чего угодно.

— Не-е-ет, да ты что, земляк? — отшатнулся от него Фёдор. — У нас по-честному всё! Нам чужого не надо, мы с Петрухой не обиралы какие-нибудь.

— Оно и видно, — буркнул под нос Прохор Михайлович, выходя.

— Ждём тебя завтра с покойницей после обеда! — крикнул ему Фёдор вдогонку. — Всё готово будет.

С тяжёлым сердцем Прохор Михайлович отправился обратно в город. Он уже и так был чуть живой, а предстояло еще столько дел! И все неотложные…