Месть – блюдо горячее

Два рослых молодца замешкались, потом белобрысый опомнился:

– Барин, а ты че сюда зашел? А зашел, так сымай пальто.

– Холодно мне будет без пальто. – Сыщик оценивал противников. Их двое, ребята корпусные, но не понимают еще, как они влипли…

– Ниче, ты богатый, другое купишь. Богатый ведь?

– Денег-то много, да не во что класть, – с издевкой произнес «барин». Галманы никак не могли взять в толк: кругом никого, кричи не кричи, помощь не придет, а фраер[91] шутки шутит.

– Вась, покажи ему, куда надо деньги ложить, – подтолкнул белобрысый чернявого. Тот отогнул карман своей куртки:

– Вот сюда ложь, и часы с портсигаром тоже.

– Да я некурящий, – лениво ответил питерец, делая шаг к грабителям.

– Ну, че там у тебя еще имеется, все и ложь. Запонки, булавку из галстуха, рыжье со скуржой[92]…

На этих словах Алексей Николаевич стремительно сблизился с противниками и схватил их за бороды. Дернул вниз, перехватил, взял за шеи и пригнул к земле. Те взвыли, засучили ногами, попытались вырваться – куда там…

– Ах вы, чертова позевота! На статского советника замахнулись? А вот нюхай теперь, чем пахнет навоз!

Грабители кряхтели, вырывались все более слабо и через минуту взмолились:

– Барин, прости дураков! Дышать нечем, задохнемся мы тута до смерти.

Командированный разжал хват. Фартовые землекопы со стонами разогнулись и встали во фрунт, потирая шеи. Чернявый шевельнулся, чтобы дать стрекача. Сыщик показал ему кулак, и тот замер:

– Виноват!

– Паспорта есть?

– Никак нет, – ответил белобрысый. – Бесписьменные оба.

– Вы, случаем, не беглые? Вроде на крупную дичь не похожи.

– Не, свое отсидели. Нам запрещено проживание в губернских и крупных городах.

– В песчано-овражную партию и таких берут?

– Таких особенно охотно, ваше благородие…

– Высокородие!

– Виноват! Таких берут с руками, потому как частенько тута людей задавливает. Песком. Городского рабочего хоронить надо, управу извещать, полицию и фабричную инспекцию вызывать, вдове пособие платить… А нашего брата зарыли где попало, и все в ажуре. Можно нового нанимать.

Алексей Николаевич получил ответ на свою догадку и продолжил:

– Ладно, живите пока. Я статский советник Лыков из Департамента полиции…

Чернявый ткнул в бок белобрысого:

– Слыхал, Прошка? Лыков! Помнишь? Нам в пересылке рассказывали.

Белобрысый опять потер шею:

– Да, Шестопер баял, что он пятаки ломает, будто сушки. Есть сила у их высокородия.

– Какой Шестопер? – оживился Лыков. – Краснорожий, а вот тут шрам?

– Он самый. Чудеса про вас излагал, а мы не верили, думали, заливает.

– Было дело, надавал я ему тумаков. А не хами!

Фартовые, поняв, кто перед ними, успокоились и приняли вольные позы. Алексей Николаевич сказал доверительно:

– У вас тут давеча мертвяка нашли. Будто бы в очередной раз песком задавило.

– Так точно, в покойницкую свезли. Околоточный из участка приходил, бумагу писал.

– Кто ему в карман чужой паспорт подбросил?

Ребята замялись, не зная, что ответить.

– Вы не забывайтесь! – жестко сказал статский советник. – Велено отвечать!

– Да мы сами-то не видели…

– Кто этот покойник взаправду?

– Степкой кликали… пока был живой. Такой же бесписьменный, как и мы.

– А фамилия Степке как?

– Никто не знает. Имени хватало. Да он вор из мелких, вроде халамидника. Фамилия таким не положена.

– Так. Степка. А кто ему рожу изгвоздал?

– Десятник, а ему инженер приказал.

– Чтобы не опознали?

– Так точно. А то пойдут искать да и выяснят, что тут без документов принимают.

– Вот что, ребята, поехали со мной в сыскное. Надо записать ваши показания.

– Ваше высокородие! – взмолились фартовики. – Нас же из города турнут!

– Конечно, турнут. Поступят по закону. А вы через три дня вернетесь. Разве не так?

– Дайте хоть расчет получить, а то возвращаться денег нету.

Лыков почесал в затылке, вынул бумажник и протянул свидетелям десятку:

– Вот подъемные на двоих, а теперь поехали.

Когда статский советник привез на Приютскую двух оборванцев и те дали важные показания, Дубровин молча ушел к себе в комнаты. Его не было полчаса. За это время надзиратели установили личности задержанных и поместили их в камеру временного содержания при отделении.

Побединский, наоборот, радовался:

– Жив, курилка! Николая Никитича так просто не взять.

Когда Дубровин вернулся, то первым делом протянул питерцу красненькую. И сказал:

– Благодарю за поучение!

– На здоровье, Иван Дмитриевич. Шляпу, надеюсь, не купили?

– Из наградных куплю. Так, значит, Азар пытался нас провести?

– Да. Каким-то образом он узнал, что в карьере песчано-овражной партии спрятан подходящий труп. И выкупил его у десятника, чтобы мы перестали его искать.

– Но как вы догадались? Все было настолько убедительно!

– Паспорт.

– Но почему паспорт так вас заинтересовал? – не унимался коллежский асессор.

– Ну сами рассудите. Иван Сухоплюев опытный тертый вор. Пошел на складку[93], обезобразил труп, закопал его. И не догадался обыскать карманы. Так не бывает.

– И на старуху бывает проруха.

– Я допрашивал Ваньку лично и понял его характер. Он не допустил бы такой ошибки.

– Но почему он молчал, не признавался, что отдал билет Азару, что тот его шантажировал?