Месть Солнцу

«Нигде, – хохотнул турист. – Мы не спим. Мне тоже первое время хотелось прилечь, потом привык. Если хочешь побыть один, взбирайся на „китайскую стену“».

«Куда?»

«Пограничный ограничитель периметра вокруг зоны ожидания».

«Поясни».

«Весь этот кратер – отстойник сознаний, резервация запасного контента, которым Улей пользуется для решения нестандартных проблем. Я и это тебе говорил».

Лаврентий Павлович покачал «головой».

«Отстойник сознаний? Резервация? Весьма похоже. И часто хозяин вас собирает?»

«Он не хозяин, почти друг. Было дважды. Ещё раз советую: отбрось свою человеческую гордыню, свяжись с ним напрямую и всё узнаешь. Я сделал это, и не пожалел».

«Подумаю», – пообещал Климук.

Но до пограничного ограничителя, названного Григорием «китайской стеной», добраться в этот раз не удалось. Не успел Лаврентий Павлович выйти за пределы «города», или «зоны ожидания», в сопровождении гида, как их настиг «электрический разряд», простреливший «тело» полковнику от «копчика» до «макушки». Сознание на несколько мгновений превратилось в зыбкое световое желе с плавающими в нём узелками чувств, затем последовал второй разряд, и Лаврентий Павлович ощутил себя встроенным в гигантский кристалл, в котором, как атомы в кристаллической решётке, собрались «объёмы» других мыслящих созданий, образуя подобие нейросети невероятно сложного интерфейса.

Какое-то время ничего не происходило.

«Город» за спиной застыл неподвижно, мерцая «струнами» аксонов, связывающих «атомы» сознаний в единое целое.

Потом пришла команда – тихий мыслеголос, исполненный невероятной силы, от которого не было защиты. В реальной жизни Лаврентий Павлович, как все нормальные сотрудники силовых структур, носил «вшинник», защищавший мозг от гипнолучей. Но в состоянии «квантового облака» он был лишён защиты и сопротивляться внушению не мог. Все его усилия отфильтровать чужую волю ни к чему не привели. А ещё через непродолжительное время пришло осознание внушённой команды: вместе с миллионами других интеллектов он должен был рассчитать последствия ускоренного скачивания солнечной энергии. Требовалось установить количество необходимых лимб, темп поглощения отрицательной энтропии, что, естественно, вызывало рост энтропии в данном космическом регионе, и сроки усиления квантовых осцилляций на срезе комплекса «дойки». Что такое «отрицательная энтропия», Лаврентий Павлович не понял, но ему было не до выяснения физических принципов работы «доильных аппаратов». Его воля оказалась подавлена, и под щекочущим покалыванием «электрических разрядов», вызывающих даже нечто вроде удовольствия, он подключился к процессу расчёта, став одним из «нервных узлов» Улья и прогоняя через «мозг» терабайты информации.

Кончилось всё «ударом пустоты»: в «голову» перестали поступать вводные для расчётов и сложных манипуляций с ними.

Лаврентий Павлович очнулся, пережив сожаление и порыв догнать уходящее понимание происходящего.

За «спиной» Григория начинали шевелиться, приходя в себя, коллеги по «нейросети», а сам он, просияв зелёной аурой, заметил с восторгом:

«Балдёж, однако! Не хуже наркотика! Мне очень нравится эта работа! А тебе?»

«Угу, чистый кчмар, – пробормотал Климук, пытаясь восстановить в памяти результаты проделанной работы. – Ты всё понял?»

«Конечно, Улей изучал последствия ускоренного отсоса».

«И ты ничего не заподозрил?»

«А что я должен был заподозрить?»

«Если Улей увеличит отсос солнечной энергии, Солнце погаснет на порядок быстрее! А это означает, что и человечество погибнет намного быстрее. Тебе этого хочется?»

«А чего переживать-то? Человечество по-любому через миллиарды лет исчезнет. К тому же мы никак не сможем помешать Улью. Ты умер как индивидуал, полковник, так что успокойся и принимай то, что есть. Пусть судьбой цивилизации занимаются специально обученные люди. Может, что-нибудь и придумают дельное».

Лаврентий Павлович сдержал ругательство. Григорий был прав. Хотя и не видел возможности помочь «специально обученным» людям. А она была.

* * *

И всё же в какой-то мере отдохнуть ему удалось. Мысль, что нужно проверить «китайскую стену» на предмет её преодоления, вернулась, и Лаврентий Павлович направился за пределы «города», затем ещё дальше. Поднялся на столбчатый вал «кратера» и с высоты примерно в сто метров оглядел «зону ожидания», простиравшуюся чуть ли не до горизонта. Повернулся к ней спиной и так же внимательно ощупал «глазами» «ограничитель» в виде настоящей крепостной стены, сложенной из почти чёрных, светящихся изнутри ниточками красного свечения «гранитных» блоков.

Бесшумно взобрался за ним и Григорий.

«Что ты хочешь найти?»

«Выход».

«Выход? – удивился турист. – Мы же внутри Улья! А он сам торчит внутри лимбы. А лимба вбита в солнечную плазму!»

Лаврентий Павлович не ответил, продолжая изучать стену, напоминающую рядами пластин длинную челюсть апокалиптического крокодила.

На всём её протяжении в ней были видны щели и проломы, и Лаврентий Павлович решил попытать счастья: если и не вырваться за пределы «зоны ожидания», то хотя бы найти пещерку для расслабления.

«Не ходи», – посоветовал Григорий.