Читаем Места полностью

Футболист

1.

1v| o3100 Футболист летит над полем                Словно бабочка цветная                Взглядом быстрым и собольим                Вратари следят за ним                Они тихи и лукавы                Словно сдержанные мухи                Они встали чуть-чуть вправо                Мол — пусть влево нам забьет                Сами ж — гтовы прыгнуть влево                Здесь наивность и расчет                Соблазнителю все Ева                Помнится. Все терпит Бог

2.

1v| o3101 Вот футболист как бабочка порхучий                С цветка перелетает на цветок                Так в чем ж, его судьба-удача-случай                Что за такой его отдельный мед?                Он знает: там, вдали, за поворотом
                Стоит вратарь, он может не пустить                И надо полевым цветочком притворить —                                                                  ся                Чтоб взгляда не заметил — веки                опустить1v| o3102 Не отвергай любви народа                Полузадумчивый поэт                Во-первых, в том резону нет                К тому же это значит, что                Нет ненависти к тебе народа                С любовью ведь наравне —                Она призвание народа1v| o3103 Себя я просто вычел из природы                И вот она отдельная стоит                Доступная словам любой породы                И осмысляема на всякий вид                И сам я тоже принял всякий вид                И отрицания любого рода                И вычитанный из частей природы                Среди нее мой облик не стоит
1v| o3104 Вот женщина сидит в метро                И розовым цветком играет                Средь подземельных сих утроб                А рядом муж полулитро —                вку жмет и обнимает                И ум мой несказанно груб                Экстраполирует их дальше                В последнюю чужую глубь                Мысль о которой даже губ —                ительна и полна фальши                Но дух мой в детской простоте                Любуется живой картиной                И эту глубь и глуби те                Объединяя их в немате —                риальное жизнеустройство1v| o3105 Погода, надо сказать, ведь чистый                срам                Не влазит, надо сказать, ни в какие                рам —                ки, надо сказать, позор-то прям
                о, надо сказать — национальный                Иной ведь эмоциональный                Свидетель, Лермонтова вроде                В сердцах проклять ведь может роди —                ну, надо сказать1v| o3106 Трудно жить красивому на свете                На него все смотрят и завидуют                Не завидуйте красивым, дети                Старость их безжалостно уродует                Трудно жить и умному на свете                На него глядят без понимания                Не завидуйте и умным, дети                Очень их уродуют страдания                Ну а справедливому на свете                Так и вовсе жить необязательно                Не следите за такими, дети                За ними и так следят внимательно1v| o3107 Как заснеженная степь                Смертно логово                Упокой меня постель
                Одинокого                Целый день ходил-гулял                Жизнь выгуливал                В потолок слюной плевал                Богохуливал                А как всматриваюсь в ночь                Смертным оком я                Ой! — душа-то одиноч —                Одинокая1v| o3108 Пожалуй что все обозрев пустоты                И области стиха и поношенья                Я поднимаюсь, как навряд ли сотый                Из всех рифмующих, до утвержденья                До страшного для стихотворства: Да!                Грозящего единственным стать словом                И то — последний, но недолжный дар                Для всех кто здесь тогда, опять                и снова

С некоторым сомнением

1979

Предуведомление

Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги