Метаметафора Константина Кедрова

отмечает: «Как-то мы об-суждали статью психолога, утверждавшего, что человек видит мир объемно, трехмерно, благодаря тому, что у него два глаза. Если бы глаз был один, мир предстал бы перед нами в плоском изображении. Вскоре после этого разговора Александр Еременко уехал в Саратов. Затем оттуда пришло письмо. Еременко писал, что он завязал один глаз и заткнул одно ухо, дабы видеть и слышать мир двухмерно — плоско, чтобы потом внезапно кинуть повязку, прозреть, перейдя от двухмерного мира к объему. Так по аналогии с переходом от плоско-сти к объему поэт хотел почувствовать, что такое четырехмерность. Разумеется, все это шутки, но сама проблема, конечно, была серьезной. Переход от плоского двухмерного ви-дения к объему был грандиозным взрывом в искусстве. Об этом писал еще кинорежиссер С. Эйзенштейн в книге «Неравнодушная природа». Плоскостное изображение древнееги-петских фресок, где люди подобно плоскатикам повернуты к нам птичьим профилем, вдруг обрели бездонную даль объема в фресках Микеланджело и Леонардо. Понадобилось две тысячи лет, чтобы от плоскости перейти к объему. Сколько же понадобится для перехода к четырехмерию?» (115; 247). Так ставится ведущая проблема для метаметафористов в облас-ти освоения пространства и отражения его в художественном творчестве – проблема мно-гомерного видения, расширяющего представление о реальности. Решению этой проблемы и были посвящены кедровские «семинары» на кухне. «Новизной» для поэтов оказалось то, что они как «свободные личности в несвободной стране» «нашли для [собственной] инди-видуальной жизни абсолютное космическое пространство: абсолютное, приплюсовывая ко-пенгагенскую школу физики Гейзенберга, Нильса Бора, то, что философы начали формиро-вать, подбираясь к антропному принципу мироздания…» (115, 276). Неотъемлемой способ-ностью человека жить в многомерной реальности считалась способность к «выворачива-нию», «инверсии внутреннего и внешнего пространства». Выворачивание понимается как механизм возникновения макро- и микрокосма. При большом взрыве, считает К.Кедров, произошло «выворачивание вселенной из атома». Этот процесс обусловил аналогичные яв-ления в человеческом мире: ребенок, рождаясь, «выворачивается» из матери, из внутриут-робного становится внешним по отношению к ней. Выворачивание осмысляется и с точки зрения религиозного источника – апокрифического текста «Евангелие от Фомы», где Фома перечисляет: «когда мужское станет женским, верх – низом, правое – левым, но главное, что мы войдем в Царство Божие если внешнее станет как внутреннее, а внутреннее как внешнее» (115, 263). Позднее эти слова найдут отклик в книге о.Павла Флоренского «Мнимости в геометрии», которая заканчивается тем, «что если тело разогнать до скорости света, оно обретет свою бесконечную массу, т.е. в ы в е р н е т с я». Термин «выворачива-ние» так же, как и термин «метаметафора», К.Кедров рассматривает в разных вариантах на обширном историко-литературном материале: от русского народного фольклора до поэзии конца XX века. Поэтому И.Жданов, А.Парщиков и А.Еременко, интуитивно и самостоя-тельно, до встречи с К.Кедровым, пришедшие к метаметафорическому образному ряду (что и послужило их объединению), оказались погружены в богатейший культурологический контекст, давший им ощущение причастности к глубочайшим, «метаисторическим» движе-ниям человеческого духа к прозрению «нового» мира.

Термин «метаметафоризм» – производное от новообразования «метаметафора», при-думанного К.Кедровым и положенного в основу целой концепции поэтического мировиде-ния «метаметафорической» школы. Хотя, как указывает А.Парщиков, данный термин не был единственным, а имел несколько вариантов: например, «метафора космического века», «релятивная метафора» (152; 25) и т.д. Но как бы метафора ни называлась, в ней хотели ви-деть средство обнаружения мистериальной, космической реальности «во вселенной на ско-ростях, близких скорости света, где и происходит ретардация, замедление действия /1 – Е.К./, укрупнение кадра /2/, торможение с вибрацией фюзеляжа /3/, гиперпристальность к микровеличинам /4/, все большее напряжение метонимической детали /5/» (156; 25). Все удачно обозначенные Парщиковым характеристики «новой» реальности в поэзии становят-ся метаметафорообразующими чертами. В результате замедления вглядывания в предмет, пристального его рассмотрения, вызывающего ассоциативную вибрацию сложно структу-рированного «корпуса» метафоры, на первый план выдвигается метонимическая деталь, кадр (образ) укрупняется. Специфическая взаимосвязь метафоры и метонимии, которая на-блюдается в текстах метаметафористов и метареалистов, позволяет говорить о некоторой семантической общности предложенных терминов «метаметафора» и «метабола», их еди-ной природе, но не тождестве. Выявление своеобразия в использовании этих «новых» средств художественной выразительности позволит провести более четкое разделение меж-ду метаметафоризмом как школой и метареализмом как направлением.