Метаморфозы

Из борозды острие копья показалось сначала,

Вскоре прикрытья голов, колебля раскрашенный конус,

Плечи и груди потом, оружье несущие руки

¹¹⁰ Вдруг возникают, — растет мужей щитоносное племя!

В праздник, в театре, когда опускается занавес,132 так же

Изображенья встают; сначала покажутся лица,

А постепенно и стан; вот явлены плавным движеньем,

Видны уже целиком и ногами на край наступают.

¹¹⁵ Новым врагом устрашен, уж Кадм за оружье схватился.

«Нет, не берись, — из толпы, едва сотворенной землею,

Вдруг восклицает один, — не мешайся в гражданские войны!»

И одного из своих же братьев, землею рожденных,

Ранит вплотную мечом, сам издали дротом повержен.

¹²⁰ Тот, кто его умертвил, однако же, дольше немногим

Прожил, — выдохнул вмиг полученный только что воздух;

Взяв с них пример, толпа вся буйствует, и погибают —

Чтобы друг друга разить — на мгновенье рожденные братья!

Так молодежь, которой судьба век краткий судила,

¹²⁵ В окровавленную мать ударялась трепещущей грудью,

Пять лишь осталось в живых. Из этих один был Эхи́он.

Бросил оружие он по внушенью Тритонии наземь,

Мира у братьев своих попросил и мир даровал им.

В деле помощников пять имел сидонский пришелец,

¹³⁰ Город когда возводил по приказу вещавшего Феба.

Фивы стояли уже. Ты, Кадм, счастливым казаться

Мог бы в изгнанье. Тебе Марс тестем, а тещей Венера133

Стали. Прибавьте еще от подобной супруги потомство.

Столько сынов, дочерей и внуков, — сокровищ бесценных,

¹³⁵ Юношей, взрослых уже! Но дня последнего должно

Ждать человеку всегда, и не может быть назван счастливым

Раньше кончины никто, до обрядов по нем погребальных.

Первым внук тебе, Кадм, средь столь великого счастья,

Горя причиною стал, — рога на лбу появились

¹⁴⁰ Чуждые, также и вы, псы, сытые кровью хозяйской!

Полюбопытствовав, в том ты судьбы лишь вину обнаружишь,

Не преступленье его; ибо в чем преступленье ошибки?

Было же то на горе́, зверей оскверненной убийством.

Полдень как раз наступил, сокращающий тени предметов;

¹⁴⁵ Солнце стояло равно от обоих далеко пределов;

И гиантийский юнец без дороги бродящих по логам

Голосом ласковым звал соучастников псовой охоты.

«Влажны тенета, друзья, и железо от крови звериной!

День благодатный судьбой нам дарован. Лишь только Аврора

¹⁵⁰ Новый рассвет приведет, в колеснице взмывая багряной,

Сызнова дело начнем. Теперь в расстоянии равном

Феб от обеих земель, и от зноя растрескалось поле.

Так завершайте труды, унесите плетеные сети!»

Те исполняют приказ и работу свою прерывают.

¹⁵⁵ Был там дол, что сосной и острым порос кипарисом,

Звался Гаргафией он, — подпоясанной роща Дианы;

В самой его глубине скрывалась лесная пещера, —

Не достиженье искусств, но в ней подражала искусству

Дивно природа сама. Из турфов легких и пемзы,

¹⁶⁰ Там находимой, она возвела этот свод первозданный,

Справа рокочет ручей, неглубокий, с прозрачной водою,

Свежей травой окаймлен по просторным краям водоема.

Там-то богиня лесов, утомясь от охоты, обычно

Девичье тело свое обливала текучею влагой.

¹⁶⁵ Только в пещеру пришла, одной отдала она нимфе —

Оруженосице — дрот и колчан с ненатянутым луком;

Руки другая из них подставила снятой одежде,

Две разували ее; а, всех искусней, Крокала,

Дочь Исмена-реки, ей волосы, павшие вольно,

¹⁷⁰ Вновь собирала узлом, — хоть сама волоса распустила.

Черпают воду меж тем Нефела, Гиала, Ранида,

Псека, Фиала и льют в большие и емкие урны.

Стала себя обливать привычной Титания134 влагой,

Кадма же внук между тем, труды вполовину покончив,

¹⁷⁵ Шагом бесцельным бредя по ему незнакомой дубраве,

В кущу богини пришел: так судьбы его направляли.

Только вошел он под свод орошенной ручьями пещеры,

Нимфы, лишь их увидал мужчина, — как были нагими, —

Бить себя начали в грудь и своим неожиданным воплем

¹⁸⁰ Рощу наполнили всю и, кругом столпившись, Диану

Телом прикрыли своим. Однако же ростом богиня

Выше сопутниц была и меж них главой выступала, —

Отсвет бывает какой у облака, если, ударив,

Солнце окрасит его, какой у Авроры румянец, —

¹⁸⁵ Цвет лица у застигнутой был без одежды Дианы.

Но хоть и тесно кругом ее нимф толпа обступала,

Боком, однако ж, она обратилась, назад отвернула

Лик; хотела сперва схватить свои быстрые стрелы,

Но почерпнула воды, что была под рукой, и мужское

¹⁹⁰ Ею лицо обдала и, кропя ему влагой возмездья

Кудри, добавила так, предрекая грядущее горе:

«Ныне рассказывай, как ты меня без покрова увидел,

Ежели сможешь о том рассказать!» Ему окропила

Лоб и рога придала живущего долго оленя;135

¹⁹⁵ Шею вширь раздала, ушей заострила верхушки,

Кисти в копыта ему превратила, а руки — в оленьи

Длинные ноги, всего же покрыла пятнистою шерстью,

В нем возбудила и страх. Убегает герой Автоноин136

И удивляется сам своему столь резвому бегу.

²⁰⁰ Только, однако, себя в отраженье с рогами увидел, —

«Горе мне!» — молвить хотел, но его не послушался голос.

Он застонал. Был голос как стон. Не его покатились

Слезы из глаз. Лишь одна оставалась душа его прежней!

Что было делать? Домой возвратиться под царскую кровлю?

²⁰⁵ Или скрываться в лесу? Там стыд, тут ужас помехой.

Он колебался, а псы увидали: Меламп поначалу,