Метаморфозы Катрин

Кира обратилась ко мне с просьбой на третий день своей работы. Я видела, что она старается, Фица чуть снисходительно, но все же хвалила ее, но вот просьба принять и выслушать Тейку меня удивила.

Я почти не общалась со швеями, хотя, конечно, знала всех в лицо и по имени.

Кира стояла передо мной и нервно теребила в руках край белого фартука.

– Зачем, Кира? Что-то случилось?

– Пусть она сама вам скажет, госпожа. Пожалуйста!

Аж слезы на глаза у нее наворачиваются!

– Зови.

Тейка начала с того, что кинулась мне в ноги и заревела! Дурдом какой-то!

Пока успокоила, пришлось приказать! Вытерли ей лицо мокрым полотенцем и дали попить воды, ничего ведь не могла понять из ее всхлипов…

– А он обещал, что сразу поженимся! А сам теперь говорит, может, и не от него ребенок-то! А я честная девушка и ни с кем больше…

И опять слезы в три ряда…

Ну, а с другой стороны, вполне ожидаемо. А что ты хотела-то, твоя светлость? Сорок человек здоровых мужиков-солдат и под одной крышей с молодыми девушками… Лето на дворе было, да и зимой вон куча пустых помещений для свиданий и любований…

Эх, лохушка я, конечно…

– Капитана Кирка ко мне!

Солдат, на которого указала Тейка, уперся рогом. Мол, я не я и лошадь не моя! И свидетелей нет, и вообще, этим бабам верить!..

Расчет и пошел вон!

Пусть в другом месте бордель устраивает! Тейку я успокоила. Ну, для других в острастку поругалась, конечно. Но не сильно. Скорее, просто предостерегла. Ей велела выделить отдельную комнату и нашить тряпья для ребенка. Ну, всякие там распашонки и пеленки. Устроили колыбельку – привязали короб деревянный к балкам. Выживет. У нее, дурынды, уже шесть месяцев срок. Хотя при ее полноте могла и до конца доходить – никто бы не заметил.

С капитаном был тяжелый разговор. Пусть поостережет своих обормотов. Мне здесь еще только приют для брошенных детей открыть, и можно сразу вешаться. И так учителей не могу найти в школу. Идея учить неблагородных детей не вдохновляет местный учительский бомонд. Им дворян подавай! Ну и фиг с вами. Учителя я найду. А от его зарплаты, если работать честно будет, вы все заикаться начнете!

Капитан обещал поговорить и построжить, но сам сказал: лучший пример – это то, что выплатили зарплату и выгнали. Война окончена, такое больше не спишут, а мест для солдат не так и много.

– Скажите, капитан Кирк, а служить в замке, с точки зрения солдата, выгодно?

– Конечно, ваша светлость! Полсалема в месяц да еда с мясом и одежа. Это сейчас прямо отличные условия. Да и кормить последнее время стали просто отлично, низкий поклон гвайре Раде от бойцов. Ну, холодновато в казармах зимой, конечно. Но в целом или землю пахать в деревне, или тут службу нести. Не все ведь за войну разбогатели. Кому-то и возвращаться некуда. И вроде как деньги-то у многих подкоплены, но ни ремесла в руках путнего нет, ни дома. Ну, купит он себе на свое накопленное дом в городе. А жить с чего потом? Проживет остаток, и что, на паперть идти? Так и будут служить, кто сколько может, до старости. А потом, глядишь, кто к вдове прибьется, кто поэкономнее – на свой домик побольше накопит и часть сдавать будет.

– Капитан, скажите солдатам, что, если обидят девушек или, не дай бог, кто слепых женщин затронет, выгоню сразу. А за насилие – вообще повешу на воротах замка! Так и передайте! Но ежели кто имеет взаимную симпатию – пусть приходят и сватаются честь по чести. Дам надел возле замка и с работы не выгоню. И дом помогу поставить. Ну, с весны, не сейчас, конечно. И еще предупредите бойцов своих. Ежели кто слово худое про Тейку и ребенка скажет, выгоню. Даже думать не стану. А то ишь, молодец, сделал ребенка – и в кусты! А она всю жизнь положить на малыша должна. Все дети посланы господом нашим. И кто против бога пойдет, у меня служить не будет! Вот так.

Бог в таких делах хорошая подмога. А что церковь не поощряет детей без брака рожденных, так ведь не детей винит, а родителей.

– А завтра я зайду в ваши казармы и посмотрю, что можно сделать, чтобы не мерзли бойцы зимой. Вы свободны, капитан Кирк.

Я который день чувствовала себя не очень хорошо. Понятно, что это нормальная перестройка организма. За это лето я слегка поправилась, у меня появился пушок в стратегически важных местах и болела набухающая грудь. Похоже, я превращалась из девочки в девушку. Ну, и пора бы уже. Четырнадцать лет – самый возраст.

Но, надо признаться, мысль о скорых лунных днях меня не радовала. Только деваться все равно некуда. Я вызвала леди Россу и попросила нанять еще несколько портних. Мне нужно пополнить запасы белья для себя и начинать шить на продажу. С таким, конечно, в лавку не пойдешь, но как подарки дочкам герцога и Маризе – вполне годится. И не слишком дорого, и будет продвигать идею в массы.

А самая большая радость для меня была устроена гвайрой Фай. Она, таинственно улыбаясь, пригласила меня в комнату-мастерскую для кружевниц. Там, на первом этаже башни, царил полумрак и веселый гул. Единственное окно давало мало света, и возле него было устроено рабочее место самой гвайры Фай.