Метаморфозы Катрин

Еле успокоили новобрачную! Наконец всхлипывания стихли, и я смогла получить почти внятный ответ.

— Ой, ваша светлость, я как подумала, что тогда не сказала бы, что шить умею! Так бы и осталась на кухне у батюшки вашего! Может быть, уже бы и померла! Ой, благослови вас Бог, ваше сиаааа….

И опять слезы! Ну, гормоны у беременных они такие гормоны! И то сказать, дотянули с этими свадьбами…

Еще и удивительно, что невесты беременные не все подряд! Ну-ка, легкое ли дело два года прождать! Хотя, здесь другое отношение к ожиданию. И есть в этом определенная мудрость. За эти два года одна пара перессорилась и разбежалась. Самое примечательное, что невеста не сильно и расстроилась — только фыркнула в след жениху.

Каждое воскресенье играли свадьбу, а то и две-три одновременно. К началу лета отцу Доменику надоело мотаться из города к нам и торчать каждые выходные. У него и своих забот полно, а тут бросай все и едь! Так что письмо в высший церковный орган власти — Великий Синод, он написал по собственной инициативе. К середине лета прибыл оттуда патер Сирено, велеречивый, ласковый, но совсем не глупый мужчина. Осматривал замок, неодобрительно покачал головой на очередную беременную невесту, но промолчал, ничего не сказал, и даже сам лично «покрыл грех», обвенчав пару. Осматривал школу и долго-долго беседовал с братом Кором. Оставался у него ночевать, присутствовал на летних занятиях у травниц. Беседовал с Лестой и, даже, посоветовал ей какую-то отраву заморскую, как обезболивающее. Леста была очень довольна, сказала, что хорошо патер разбирается в травах, и даже про раны ей кое-что рассказывал. Приходилось ему воевать, еще когда молодым был.

— А вот, ваше сиятельство, с грамотой-то у меня не слишком хорошо. А помру — все знания пропадут. А ведь я и про раны знаю много, не дай Бог — и понадобятся сведения. Тайна-то совсем ребенок еще… Надо бы кого-то постарше найти. Патер-то Сирено правду говорит — грех такие знания скрывать!

Ну, на счет «Тайна — ребёнок!» бабушка преувеличивала. Девочке почти пятнадцать, цветет, как роза. Экзотическая красота сразу взгляд приковывает!

А в замке появился господин Айвор Мирн, третий сын обнищавшего барона. Привел его патер Доменик со словами:

— Жалко, ваша светлость, когда такой дар пропадет! Он и чирии вскрывать умеет, и рану ножевую вылечить. И грамоте обучен! А при приюте нехорошо его держать, молодой, сильный, ему жить и учится надобно.

Парень мне приглянулся не сразу. Угрюмый, слово не вытянешь, невысокий, жилистый, злой взгляд, зыркает, а не смотрит. Возраст сложно определить, говорит, что девятнадцать, а выглядит подростком некормленым. Рост — чуть выше среднего, волосы сбриты недавно и полный набор подростковых прыщей.

Но отталкивать не стала. Предложила еду, кров и одежду. И салем в месяц. Выгнать всегда можно. Это я так думала…

Леста пришла ко мне через десять дней. Говорили мы долго, от мальчишки она была в полном восторге. С детства при конюшне обитал у богатых родичей. Там у старого конюха научился коней лечить, раны чистить, в травах немного разбираться.

— А руки у него, ваша светлость, совсем волшебные! Как порез зашивал — и я так не смогу!

И так парня расписала, что мысли о «выгнать» у меня растворились полностью. Вызвала к себе поговорить — молчит, зыркает из подлобья… Вот как с таким? Боится он меня или что другое? Пошла к брату Кору. Тот и терпеливее меня, да и спокойнее, мудрее.

Нашел брат Кор слова, разговорил угрюмца. Почерк у него, у Айвора, оказался отвратительный, но брат Кор обещал сам с ним позаниматься. Исправит. А вот рисунок его на восковой дощечке был вполне себе. Не высокое искусство, конечно. Но как шить рану — понятно было. Значит надо ехать в Грижск и закупаться бумагой. Будет учебник по травам и по обработке ран. Пусть даже и рукописный. Рукописи, как известно, не горят!

А брата Кора увез с собой патер Сирено. Так и сказал:

— Раньше осени не ждите, ваше сиятельство!

Перед отъездом долго мы с любезным патером беседовали. И о вере, и просто о жизни. Где-то и поспорили, но в целом сошлись. Будет в новом поселке церковь малая. Отстрою за свой счет, не раззорюсь. Туда и назначат патером брата Кора, как учение пройдет. Но церковь эта принадлежит замку, десятину новый патер платить верхушке не будет! Тут я уперлась. И не в деньгах дело. Боязно было — это пока брат Кор у нас, а ну-ка церковь поменять его надумает? Да пришлют поганца какого? Может я и перестраховалась, кто знает?

Вообще-то, до сих пор все священники и монахи, с которыми я сталкивалась, были очень даже приличные люди. И в церковь здесь шли за верой и служением, а не за золотом. Но — береженого бог бережет! Пожертвовать я и сама могу, и патера Кора никогда не обижу. А доить себя на постоянной основе — не дам. Лучше и не искушать церковников.