Метаморфозы (СИ)

- Боги, внесённые в списки Музами, вы, конечно, знаете этого юношу, который вырос у Меня на руках. Я решил сдержать порывы его молодости. Хватит с него, что его ежедневно порочат рассказами о прелюбодеяниях и всякого рода сквернах. Всякий повод к этому надлежит уничтожить

, и связать распущенность брачными путами. Он выбрал девушку и лишил её невинности. Пусть же она останется при нём, пусть он владеет ей и в объятьях Психеи наслаждается любовью. - И, обратясь к Венере, продолжил: - А, Ты, Дочка, отбрось печаль и не бойся, что Твой род и положение пострадают от брака со смертной. Я сделаю

так, что союз будет законным.

Тут Он отдал приказ Меркурию схватить Психею и доставить на Небо и. протянув ей чашу с амброзией, сказал:

- Прими, Психея, стань бессмертной. Пусть никогда Купидон не отлучается из твоих объятий, и да будет этот союз на веки веков.

Накрывают свадебный стол. На почё

тном ложе возлежал новобрачный, прижав к груди Психею. Подобным же образом возлежал и Юпитер с Юноной, а за ними - по порядку и все боги. Чашу с нектаром подавал Юпитеру его кравчий, славный сельский отрок, остальным гостям подносил Либер. Вулкан готовил кушанья, Оры осыпали цветами, Грации окропляли благовониями. Музы оглашали воздух пением. Аполлон пел под кифару, Венера в такт музыке плясала в таком сопровождении: Музы пели хором, Сатир играл на флейте, а Пан

дул в свирель. Так была передана во власть Купидона Психея, и, когда пришёл срок, у них родилась дочка, которую мы зовём Наслаждением.

 Так пленной девушке рассказывала выжившая из ума и пьяная старушонка, а я, стоя неподалёку, жалел, что нет при мне табличек и палочки, чтобы записать эту повесть.

Тут вернулись разбойники с добычей, но некоторые из них - ранены. Этих они оставили дома, а сами поспешили возвратиться за частью добычи, припрятанной, по их словам, в пещере. Проглотили второпях обед и, погоняя дубинками, вывели на дорогу меня с лошадью. Утомлённые перевалами и кручами, к вечеру мы добирались до пещеры. Там на нас навьючили поклажи и, не дав передохнуть, погнали обратно, и так торопились, что я, осыпаемый ударами и толчками, свалился на камень, лежавший при дороге. Опять посыпались на меня удары, чтобы я поднялся, хоть я и повредил себе правую голень и левое копыто.

И один из разбойников сказал:

- Долго ли мы будем даром кормить этого осла, который теперь ещё и охромел?

А другой сказал:

- Как только этот проклятый завёлся у нас в доме, нам нет удачи, храбрых то ранят, то убивают.

Ещё другой сказал:

- Как только он поклажу донесёт, я не я буду, если его вниз головой не сброшу, пускай ястребы им питаются.

Пока эти люди так между собой о моей смерти переговаривались, мы добрались до дома. От страха у меня на копытах, словно крылья выросли. Тут, свалив с нас груз и перестав заботиться о нашем благополучии, а также о моей смерти, они вызвали остававшихся в пещере раненых товарищей и поспешили назад, чтобы остаток добычи перенести на руках, так как, по их словам, им надоела наша медлительность. Меня же охватило беспокойство при мысли о готовящейся мне смерти. И я так раздумывал: