Метаморфозы (СИ)

- Ну что, Луций, стоишь, чего ещё худшего ждёшь? Смерть - решена тебе на совете разбойников. Привести это в исполнение не стоит труда: видишь, близко скалы, усеянные камнями, которые в тело тебе вонзятся раньше, чем умрёшь, и раздерут тебя на клочки. Ведь эта твоя магия, дав тебе образ и тяготы осла, не ослиной кожей тебя снабдила, а кожицей, как у пиявки. Что же ты не воспря

нешь Духом и не подумаешь, пока ещё возможно, о своё

м спасении? Пока разбойников нет, всё для бегства складывается благоприятным образом. Или ты боишься присмотра старухи? Лягнуть её разок копытом, даже хромой ногой - вот с ней и покончено! Но к кому направить свой бег, и кто окажет мне гостеприимство? Вот - ослиное рассуждение! Да любой прохожий прихватит с собой средство к передвижению.

Оборвав привязь, которой я был прикреплён, я пустился в бегство. Однако я не смог ускользнуть от глаза старухи. Как только она увидела меня на свободе, то, набравшись дерзости, она ухватилась за привязь и попыталась тащить меня обратно. А я, памятуя о намерении разбойников, не поддаюсь жалости, но, ударив старуху задними ногами, валю на землю. Но она, хоть и распростёртая ниц, всё-таки вцепилась в привязь, так что я протащил её несколько шагов за собой. К тому же она начала звать на подмогу. Но тщетно она поднимала шум, так как никого не было, кто мог бы прийти к ней на помощь, разве только эта пленная девица, которая, прибежав на крики, увидела старушку, повисшую на осле. Тогда она, выхватив у той из рук привязь и сдержав меня щебетаньем, вскочила на меня и побудила к бегу.

Одушевлённый решением бежать и стремлением освободить девицу, к тому же и убеждаемый ударами, которые меня подбадривали, я с лошадиной скоростью застучал по земле копытами, пытаясь даже отвечать ржанием на обращения девушки. Неоднократно даже, повернув шею, будто чтобы почесать спину, я целовал девичьи ноги. Наконец она, вздыхая и обращая к небу лицо, восклинула:

- Боги помогите же, наконец, мне в опасности, а ты, судьба, перестань быть ко мне враждебной! Этих мучений - достаточно, чтобы умилостивить тебя. Ты же, опора моей свободы и спасения, если меня невредимой домой приведёшь и вернёшь родителям и моему жениху, уж я тебя своей благодарностью не оставлю, какой почёт доставлю, какие кушанья предоставлю! Прежде всего, твою гриву, расчесав, моими девичьими драгоценностями украшу. Чёлку же, завив, разделю на две пряди. Хвост, свалявшийся оттого, что его долго не мыли, разглажу. Украшенный золотыми шариками, как небесными звёздами, ты заблестишь, приветствуемый криками толпы. Насыпав в шёлковый мешок миндаля и лакомств, каждый день стану кормить тебя до отвала.

Но, кроме нежной пищи, покоя и блаженства в течение всей жизни, тебе не будет недостатка и в прославлении. Я запечатлею память о моём счастье и Промысле вечным свидетельством и повешу в атриуме дома картину, изображающую моё бегство. И все будут видеть, и в сказках слышать, и палочками учёных в книгах записанную читать историю о том, как "девица царской крови из плена на осле убежала". Ты будешь причислен к древним чудесам, и твой пример заставит поверить и во Фрикса, переплывшего море на баране, и в Дриона, правившего дельфином, и в Европу, возлежавшую на быке. Если правда, что Юпитер мычал, обратившись в быка, может, и в моём осле скрывается лицо человека или лик бога?

Пока девушка несколько раз это повторяла, и свои обеты прерывала частыми вздохами, мы добрались до перекрёстка, откуда, схватив за недоуздок, она старалась повернуть меня направо, где, по её мнению, шла дорога к её родителям. Но я, зная, что разбойники по ней же пошли за остальной добычей, заупрямился и так в своей душе к ней обратился:

- Что делаешь, дева? Что творишь? Зачем спешишь к Орку? Зачем стремишься насильно направить мои шаги? Ведь не только к своей гибели, но и к моей ведёшь ты нас!

Пока мы так тянули в разные стороны и спорили, явились разбойники, нагружённые добычей, и ещё издали, узнав нас при лунном свете, приветствовали смехом.

Один из их числа так обратился к нам:

- Что это вы по этой дороге по ночам шляетесь, не убоявшись в полночь манов и злых духов? Или ты, девица, спешишь увидеться со своими родителями? Но в твоём одиночестве мы будем тебе защитой и к твоим родителям кратчайший путь укажем.

Схватив за привязь, он повернул меня в обратную сторону, не скупясь на удары узловатой палки, которая была у него в руках. Тут я вспомнил, приближаясь к скорой гибели, о боли в копыте и, мотая головой, принялся хромать. Но тот, который меня тащил обратно, воскликнул:

- Вот как! Снова ты принялся хромать и шататься, и твои гнилые ноги бегать могут, а идти не умеют? А только что ты превосходил быстротой Пегаса!