Метазоа. Зарождение разума в животном мире

Нервная система – это вторичная разработка мощностей, присущих практически всему живому, но животные развили их и укрепили. Чтобы осознать, сколько всего делает для нас нервная система, полезно вспомнить о «нейротоксинах» – быстродействующих ядах, которыми пользуются и животные типа змей, и преступники. Зловещее оружие типа зарина, VX и «Новичка» – это нейротоксины, нервно-паралитические яды. В детстве, услышав о нейротоксинах, я подумал: и что же? Человек ничего не чувствует? Он цепенеет? Не может думать? Но нейротоксины блокируют не только эти функции. Смерть обычно наступает в результате асфиксии или остановки сердца. Наша уязвимость перед такими химическими веществами – которые объективно не так уж вредоносны, ведь они не разрушают ткани, а только препятствуют передаче сигнала между клетками – выразительно демонстрирует, как нервная система связывает тело животного в единое целое. Если нацелиться на службу передачи сообщений и, следовательно, помешать координации, это тело можно убить.

Еще одно приспособление, тесно связанное с нервной системой с точки зрения эволюции, – мускулатура{56}. Поведение стрекающих, которое разительно отличается от едва заметных движений морских губок, управляется мускулами. В предыдущей главе мы говорили об «изобретении» цитоскелета – подвижного каркаса из микротрубочек, который есть у некоторых одноклеточных организмов. Координация этих опорных конструкций, расположенных внутри множества связанных друг с другом клеток, лежит в основе эволюции мышечной системы животных. Мускулы отвечают за согласованное сокращение и расслабление обширных слоев клеток.

Какие-то действия животные могут осуществлять и без помощи мускулов. Тело гребневика расчерчено полосками, покрытыми тонкими ресничками, которые есть и у многих одноклеточных организмов. Реснички ориентированы вертикально, напоминая гребешок (в честь него животное и получило свое имя). Гребневик, как и многие одноклеточные, плавает, шевеля ресничками. (У гребневика есть и мускулы, которые он использует для руления, а также для захвата пищи.) Другие животные тоже осуществляют мелкие движения при помощи ресничек. Но крупные действия – захватывание пищи восьмилучевым кораллом, плавание медузы и другие, появляющиеся на более поздних этапах эволюции, – осуществляются при помощи мускулов.

Обсуждая приспособления, которые позволили животным со временем занять свою уникальную нишу, я делал упор на новых возможностях действия. Еще одно свойство животных, о котором я нечасто упоминал в этой главе, – способность

ощущать (sensing). Ощущение дано не только животным – это общая характеристика всех известных форм клеточной жизни, но у нас есть серьезные основания полагать, что ключевым, поворотным событием первых этапов эволюции животных стало именно появление действия на многоклеточном уровне. То был поистине трансформирующий фактор.

У современных книдарий есть разные органы чувств – так же, как и у их вероятных предков на всех стадиях эволюции. Но способность стрекающих ощущать уступает их же способности действовать{57}

. У кораллов и актиний нет глаз, а у других стрекающих они присутствуют разве что в зачаточном состоянии. (Из этого правила есть одно крупное исключение – кубомедуза, которая считается более поздним продуктом эволюции.) Полип ловит пищу, колония кораллов расширяется и сжимается, стрекающие клетки выстреливают жала – все эти действия представляют собой реакцию на стимулы определенного типа; кроме того, книдарии, похоже, обрели чувство равновесия или научились ощущать гравитацию. Медуза ориентируется в воде посредством особых органов, внутри которых есть маленькие кристаллы – статоцисты{58}. Эти кристаллы тяжелее воды; они смещаются, реагируя на меняющееся положение тела медузы, и их перемещение можно отследить. Может, у книдарий есть и другие слабые формы ощущения, но способность стрекающих ощущать нельзя назвать их сильной стороной, прорывом или отличительной чертой. Действительным достижением книдарий стал новый вид действия – крупное движение, осуществляемое посредством мускулов.