Метью Шардлейк. Книги 1-6

— Нет, нет. Послушай, я о многом поразмыслил. И пришел к заключению, что одежда Габриеля брошена в пруд только потому, что она была испачкана кровью. Преступник надел ее, чтобы убить Синглтона, после чего отделался от нее и от меча.

Он покачал головой:

— Да, но мне не верится, что убийца — брат Габриель.

— А почему бы и нет? Почему он не может им быть? Мне казалось, что ты презираешь его как педераста.

— Это само собой. — Он на минуту призадумался. — Тем не менее я не могу представить его в роли убийцы. Хотя он и производит впечатление человека, одержимого страстью, однако отнюдь не такого, который был бы способен причинить кому-нибудь вред. И уж точно ему недостанет храбрости с кем-нибудь сражаться.

— О, тут я с тобой согласиться не могу. Если ему чего-то очень захочется, ему вполне хватит смелости это заполучить. И он обуреваем весьма сильными страстями. А там, где есть страстная привязанность, может также существовать и страстная ненависть.

Марк замотал головой.

— Нет, все равно не могу себе этого представить. Пожалуйста, поверьте мне, сэр. Я не тугодум, но я не могу представить брата Габриеля в роли жестокого убийцы.

— А ведь я сочувствовал этому человеку. Можно сказать, даже симпатизировал ему. Впрочем, мы не имеем права строить предположения на основе собственных чувств и пристрастий. Нужен трезвый подход. Как можно судить, способен ли человек совершить убийство или нет, всего после нескольких дней знакомства с ним? Тем более когда находишься здесь, в этом мрачном месте, где из-за нависшей опасности вообще нельзя доверять своим чувствам.

— И все-таки представить его в роли убийцы я никак не могу. Как бы это вам сказать? Он чересчур мягкотелый.

— С таким же успехом мы могли бы обвинить во всех этих преступлениях брата Эдвига. Только на том основании, что он презренный тип, больше похожий на некое счетное устройство, нежели на человека. Надо сказать, что за ним тоже водится немало грешков. И среди прочих, насколько я понимаю, похоть занимает далеко не последнее место. Однако все эти заслуги отнюдь не дают нам права считать его убийцей.

— Когда убили Синглтона, Эдвига в монастыре не было.

— И Габриеля, между прочим, тоже. Но я могу предположить, что за мотивы двигали братом Габриелем. Нет, мы положительно должны отрешиться от наших чувств.

— Так же, как вы предложили мне поступить с Элис?

— Сейчас не время обсуждать этот вопрос. Итак, я намерен прямо поговорить с братом Габриелем. Ты со мной?

— Конечно. Ведь я тоже хочу поймать убийцу.

— Вот и хорошо. Тогда бери с собой меч. А тот, что мы нашли в пруду, пусть останется здесь. Но обязательно прихвати с собой сутану. Только вначале выжми ее над тазиком. Пожалуй, нам пора вплотную заняться нашими вещественными доказательствами.

ГЛАВА 21

Когда я вышел на двор, сердце мое сильно колотилось, но голова была ясной и свежей. День уже начинал клониться к вечеру. Солнце висело низко на туманном небосклоне и казалось таким огромным, каким оно бывает только зимой, когда на него можно глядеть, совсем не щурясь, как будто с уходом теплой поры оно утратило весь свой жар. Впрочем, судя по моим ощущениям, так оно и было, ибо погода установилась на редкость холодная. Брат Габриель был в церкви. Он сидел в нефе вместе со старым монахом, которого я уже видел переписывающим книги в библиотеке. Они разбирали кипы древних манускриптов. Когда мы приблизились, они оба обернулись, и я увидел, как судорожно заметался взгляд Габриеля.

— Снова работаете над древними книгами, брат? — осведомился я.

— Да, это богослужебные книги, сэр. В них много музыкальных пометок. Когда они приходят в ветхость, их нельзя перепечатывать. Поэтому приходится переписывать их от руки.

Я взял в руки одну из книг. Пергаментные страницы были сплошь испещрены латинскими словами вперемежку с красными музыкальными значками. Это оказались различные псалмы и молитвы на каждый день года. Чернила, которыми они были исписаны за долгие годы пользования выцвели. Я бросил книгу на скамью.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, брат, — произнес я и, обратившись к старому монаху, добавил: — Не могли бы вы оставить нас наедине?

Кивнув, тот молча зашаркал прочь.

— Что-нибудь не так? — осведомился ризничий дрожащим голосом.

— Разве вы еще ничего не слышали? Насчет тела, найденного в пруду?

Очевидно, известие застигло его врасплох, ибо глаза ризничего широко распахнулись.

— Я был занят. Мы с братом Стивеном только что пришли сюда из библиотеки. Так вы говорите, тело?

— Мы полагаем, что оно принадлежит девушке, которая работала у вас в монастыре и исчезла два года назад. Ее звали Орфан Стоунгарден.

От изумления у брата Габриеля отвисла челюсть. Он слегка приподнялся со скамьи, но потом снова сел.

— У нее оказалась сломана шея, — продолжал я. — Как выяснилось, ее убили и сбросили в пруд. Там же нашли меч. Мы полагаем, что он явился орудием убийства господина Синглтона. И еще вот это.

Я кивнул Марку, и тот передал мне одежду. Я помахал вышитыми значками перед носом ризничего.

— Это ваша сутана, брат Габриель?

Он не мог скрыть своего удивления.