Метью Шардлейк. Книги 1-6

— Аббат готов сказать все, что угодно, только бы опорочить городские власти, — заявил он. — К сожалению, сэр, мы не имеем возможности совладать с контрабандистами. У нас всего один таможенник, и он не может каждую ночь бродить по болотам и ловить нарушителей.

— По словам монахов, в последнее время они не раз замечали на болотах какое-то движение и огни. Аббат полагает, что контрабандисты могли проникнуть в монастырь и убить эмиссара Синглтона.

— Сэр, аббат наверняка пытается направить вас по ложному пути. Здешние жители на протяжении многих лет занимаются контрабандой, переправляют шерстяные ткани через болота и отправляют во Францию на рыболовных судах. Но ни у кого из них нет ни малейшей причины убивать королевского посланника. Он ведь прибыл сюда вовсе не за тем, чтобы положить конец контрабандному промыслу. Не так ли?

Я заметил, что при этих словах в глазах Копингера вновь метнулся тревожный огонек.

— Разумеется, нет. Я тоже прибыл сюда не для того, чтобы заниматься контрабандистами. Чутье подсказывает мне, что их деятельность хотя и противоречит закону, но не имеет отношения к смерти господина Синглтона. Убийцу следует искать среди обитателей монастыря.

Мировой судья едва сдержал вздох облегчения.

— Если землевладельцам будет позволено отдать под пастбища больше земель, благосостояние горожан вырастет и у них отпадет нужда промышлять контрабандой, — заявил он. — Большинство мелких фермеров здесь занимаются разведением овец и выделкой шерсти.

— Можете ли вы утверждать, что во всем прочем, кроме контрабанды, горожане вполне законопослушны? Меня интересует, не обнаруживалось ли в Скарнси каких-нибудь тайных сект, приверженцев черной магии или, к примеру, колдунов? Вам ведь, конечно, известно, что монастырская церковь подверглась осквернению.

— Уверяю вас, в городе нет ни сект, ни колдунов, — покачал головой Копингер. — Заведись у нас подобная пакость, я бы непременно об этом узнал. Уж такое мои осведомители не проглядели бы. Конечно, многим людям не нравятся новые порядки, но они понимают, что с этим необходимо смириться. Наибольший ропот вызвала отмена праздников в честь святых, да и то только потому, что в эти дни горожане привыкли не работать. Что до черной магии, уверяю вас, здешние жители не имеют о ней даже отдаленного понятия.

— А бродячие проповедники у вас не водятся? Любители толковать Библию и находить там пророчества, которые им свыше предназначено исполнить?

— Вы говорите о еретиках, подобных тому немецкому анабаптисту, который собирался убить всех богатых и сделать их имущество всеобщим достоянием? Таких следует сжигать заживо. К счастью, у нас таких нет. Правда, в прошлом году один чокнутый малый, подмастерье кузнеца, кричал во всеуслышание, что близится день Страшного Суда. Но мы быстро нашли на него управу. Сейчас он в тюрьме, где ему самое место. Без сомнения, справлять церковную службу по-английски — это благое дело. Но чтение Библии далеко не всегда идет на пользу простолюдинам. Подчас эта великая книга не проясняет, а затемняет их разум.

— Насколько я понимаю, вы относитесь к приверженцам убеждения, согласно которому чтение Библии — удел лишь состоятельных и просвещенных людей, помещиков и домовладельцев? — спросил я, удивленно вскинув бровь.

— Подобное убеждение не лишено оснований, сэр.

— Что ж, паписты, дай им только волю, вообще никому не позволили бы заглядывать в Библию. Впрочем, вернемся к монастырю. Ознакомившись с документами ревизии, я выяснил, что в не столь давнем прошлом здесь творились непотребные деяния. Некоторые монахи были уличены в содомском грехе.

Копингер фыркнул в знак отвращения.

— Уверен, сэр, они предаются этому греху и по сей день, — заявил он. — Один из самых грязных развратников, брат Габриель, ризничий, до сих пор находится в монастыре.

— Пытались ли монахи вовлечь в содомский грех кого-либо из горожан?

— Нет. Но можете не сомневаться, этот монастырь — притон не только содомитов, но и прелюбодеев. Несколько служанок из Скарнси пострадало от их домогательств. Теперь ни одна женщина моложе тридцати лет не согласится работать в монастыре. В особенности после этой истории с пропавшей служанкой.

— Какой истории? Прошу вас, расскажите мне.

— Одна из городских жительниц, совсем юная девушка, сирота, выросшая в приюте для бедных, поступила работать в монастырский лазарет. Произошло это два года назад. Время от времени девушка приходила в город, навещала своих знакомых. А потом вдруг ее визиты прекратились. Когда мы попытались выяснить, что с ней произошло, приор Мортимус заявил, будто девушка украла несколько драгоценных золотых чаш и сбежала. Однако Джоан Стамп, смотрительница приюта, утверждает, что ее воспитанница не способна на подобное. Она не сомневается, что с девушкой случилась беда. Впрочем, Джоан Стамп — всего лишь старая болтунья, и у нее нет никаких доказательств.

— Вы говорите, девушка работала в лазарете? — не в силах скрыть беспокойства, впервые подал голос Марк.