Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

Не понятны простейшие когнитивные механизмы, позволяющие  отвечать на подобные вопросы. Как, например, человек может определить, голоден ли он на самом деле или ему только кажется, что он голоден. В серии изящных экспериментов показано, что в реальности ответ на этот вопрос отнюдь не тривиален. Ведь на чувство голода и жажды можно повлиять сугубо психологическими методами (например, создав у испытуемых когнитивный диссонанс). Показано также, что полные люди в большей степени, чем худые, переживают чувство голода в зависимости не от сокращений желудка, а от внешних факторов (вкус пищи, ее внешний вид, время после приема пищи и т.д.).[102]

Вот типичный эксперимент, проведенный С. Шехтером. Испытуемые («тучные» и нормальные) прибывали в лабораторию для измерения некоторых физиологических состояний в покое. К их пальцам подсоединяли электроды и давали инструкцию не шевелиться и думать о чём угодно. А чтобы, мол, не было «наводки», у них изымали всё металлическое, в частности, наручные часы. Время можно было определить только по настенным часам, которые могли идти с любой заданной экспериментатором скоростью. Исследователь возвращался ровно через полчаса. Но в одной группе часы показывали, что прошло 15 мин., а в другой – что прошёл час. Экспериментатор объявлял перерыв, предлагал испытуемым подкрепиться печеньем, а сам отсоединял электроды и пр. Оказалось, что в условиях быстрого хода часов тучные испытуемые съели в два раза больше печенья, чем в условиях медленного течения времени. «Нормальные» испытуемые через, якобы, 1 час съедали даже меньше печенья, чем через, якобы, 15 мин., но они при этом говорили: «Скоро время обеда, не хочу портить аппетит». Как же в итоге всё-таки оценить, когда чувство голода выражает непосредственное переживание

физиологического состояния, а когда является логическим выводом о необходимости есть? Отметим: если сам человек не способен удостовериться в правильности ответов на подобные вопросы, то как кто-нибудь другой сможет этого сделать?

Ещё более пугающий вопрос: как человек может убедиться в правильности знаний о самом себе? Наверное, он должен сравнить свое представление о себе с самим собой. Но человеку ведь известны только свои мысли о себе, а не он сам как таковой. С чем же сравнивать? Может быть, стоит опросить других людей и сравнить собственные мысли с их ответами? Но эта идея не распутывает головоломку. Если я не достаточно хорошо знаю сам себя, то почему другие люди знают меня лучше? Если юноша не может разобраться, действительно ли он любит свою возлюбленную или только думает, что любит, то чем ему помогут окружающие? Разве кто-нибудь способен точнее, чем я сам, решить, о чём я думаю на самом деле

, чего я хочу, что мне нравится или не нравится? И, тем не менее, люди способны как-то корректировать своё представление о себе. Как же им это удаётся? Как сознание, которое воспринимает лишь собственные идеи, узнаёт о соответствии этих идей вещам, в то время как вещи сами по себе явно не являются осознанными идеями?

Без решения гносеологической проблемы, полагаю я, построение психологической теории невозможно. Человек, несомненно, способен каким-то образом познавать окружающее и быть более-менее адекватным реальности. Правда, психологи и философы всегда подчёркивали: сознание субъективно, результат работы сознания зависит отнюдь не только от объективной ситуации. Психологи-практики иногда даже передёргивали: для того чтобы быть психически здоровыми, говаривал А. Адлер, мы должны рассматривать наши убеждения как вымыслы, а гипотезы как фантазии.[103] Такая позиция, может быть, и полезна для конкретного психотерапевтического воздействия, но может слишком далеко увести. Более естественнонаучно ориентированные учёные (например, Ю.М. Забродин) говорят осторожнее: в подавляющем большинстве случаев у людей нет точного знания реальной ситуации, а есть лишь иллюзия этого знания

.[104] Но всё же, всё же... Разве не сознание даёт нам знание о мире?

Изложу – разумеется, очень схематично – варианты поиска решения гносеологической проблемы, сложившиеся в философии. Впрочем, классики философии чаще спорили лишь о возможности и необходимости её решения. И, честно признаюсь, сам этот их спор не всегда казался мне столь уж захватывающим.