Метро

— Вот и отлично, — заключил сталкер. — Жди нас к утру. Мы прямо сейчас и двинемся, чтобы не тратить времени зря. По поводу еды и ночлега мы с Аркадием Семеновичем все обсудим, он тебя не обидит. Все вроде… Нет, не все. — Он полез в карман и извлек оттуда тот самый окровавленный листок бумаги, на котором был план и пояснения. — Возьми, я его себе срисовал. Кто знает, как повернется. Не показывай только никому…

Мельник и Третьяк ушли меньше чем через час, переговорив перед этим с начальником станции. Аккуратный Аркадий Семенович тут же проводил Артема к его палатке и, пригласив поужинать с ним вечером, оставил отдыхать.

Палатка для гостей стояла чуть на отшибе, и хотя она и содержалась в прекрасном состоянии, Артем с самого начала почувствовал себя в ней очень неуютно. Он выглянул наружу и снова убедился, что остальные жилища жмутся друг к другу и все они расположены как можно дальше от входов в туннели. Сейчас, когда сталкер ушел и Артем остался один на незнакомой станции, тягостное ощущение, испытанное им вначале, вернулось. На Киевской все же было страшно, просто страшно, без всяких видимых причин. Уже становилось поздно, и голоса детей затихали, а взрослые обитатели станции все реже выходили из палаток. Разгуливать по платформе Артему совсем не хотелось. Перечитав трижды полученное от умирающего Данилы письмо, Артем не вытерпел и на полчаса раньше оговоренного времени отправился к Аркадию Семеновичу на ужин.

Предбанник служебного помещения был сейчас превращен в кухню, где орудовала симпатичная девушка чуть старше Артема. На большой сковороде тушилось мясо с какими-то корешками, рядом отваривались белые клубни, которыми угощала жена Антона. Сам начальник станции сидел рядом на табурете и листал растрепанную книжонку, на обложке которой красовалось изображение револьвера и женских ног в черных чулках. Увидев Артема, Аркадий Семенович смущенно отложил книгу в сторону.

— Скучно у нас здесь, наверное, — понимающе улыбнулся он юноше. — Пойдем ко мне в кабинет, Катерина нам там накроет. А мы пока хряпнем, — подмигнул он.

Сейчас та же комната с коврами и черепом выглядела совсем иначе: освещенная настольной лампой с зеленым матерчатым абажуром, она стала намного уютнее. Напряжение, неотступно преследовавшее Артема на платформе, в лучах этой лампы бесследно рассеялось. Аркадий Семенович извлек из шкафа небольшую бутылку и нацедил в необычный пузатый стакан коричневой жидкости с кружащим голову ароматом. Вышло совсем немного, на палец, и Артем уважительно подумал, что стоит эта бутылка уж точно не меньше целого ящика браги, которую он пробовал на Китай-Городе.

— Коньячок, — откликнулся на его любопытный взгляд Аркадий Семенович, — армянский, конечно, зато почти тридцатилетней выдержки. Сверху, — начальник мечтательно поднял глаза к потолку. — Не бойся, не заражен, сам проверял дозиметром.

Крепости незнакомый напиток был отменной, но приятный вкус и терпкий аромат смягчали его. Глотать сразу Артем не стал, а по примеру хозяина попытался коньяк смаковать. По внутренностям, казалось, медленно разливался огонь, постепенно остывая и превращаясь в приятно согревающее тепло. Комната стала еще уютнее, а Аркадий Семенович — еще симпатичнее.

— Удивительная вещь, — жмурясь от удовольствия, оценил Артем.

— Хорош, правда? Года полтора назад у Краснопресненской сталкеры совсем нетронутый продуктовый нашли, — объяснил начальник станции, — в подвальчике, как часто раньше делали. Вывеска упала — его никто и не замечал. А один из них вспомнил, что раньше, еще до того, как грохнуло, туда иногда захаживал, вот и решил проверить. Столько лет пролежало, только лучше сделалось. По знакомству мне за сто пулек две бутылки отдал. На Китай-Городе за одну двести просят.

Он сделал еще один маленький глоток, потом задумчиво посмотрел сквозь коньяк на свет лампы.

— Вася его звали, сталкера этого, — сообщил начальник. — Хороший был человек. Не мелочь какая-нибудь, которая у них по дрова бегает, а серьезный парень, все стоящие вещи приносил. Как ни вернется сверху, первым делом ко мне шел. Вот, говорит, Семеныч, новые поступления, — он слабо улыбнулся.

— С ним случилось что-то? — участливо спросил Артем.

— Краснопресненскую он очень любил, все время повторял, что там настоящее Эльдорадо, — печально сказал Аркадий Семенович. — Все нетронутое, одна высотка сталинская чего стоит… Понятно, отчего оно там все в целости-сохранности… Зоопарк-то прямо через дорогу. Кто же туда сунется, на Краснопресненскую? Такой страх… Отчаянный он был, Васятка, рисковал всегда, но и зарабатывал зато. И все же допрыгался. Утащили его в зоопарк, а напарник еле успел удрать. Давай выпьем за него, — начальник тяжело вздохнул и налил еще по одной.

Помня о небывало высокой цене коньяка, Артем запротестовал было, но Аркадий Семенович решительно вложил пузатый стакан в его ладонь, объяснив, что отказ оскорбит память бесшабашного сталкера, добывшего этот божественный напиток.