Метро

Чиркнула зажигалка и огненное пятно осветило лицо говорящего: длинную седую бороду, грязные, спутавшиеся волосы и серые насмешливые глаза, теряющиеся в сети морщин. На вид ему было не меньше шестидесяти лет. Он сидел на стуле по другую сторону железной решетки, разбивавшей комнату надвое. На ВДНХ тоже была такая, называлась она странно — «обезьянник», хотя обезьян Артем видел только в учебниках по биологии и детских книжках. На самом деле помещение использовалось как тюрьма.

— Никак не могу к чертовой темени привыкнуть, приходится этой дрянью пользоваться, — посетовал старик, прикрывая глаза. — Ну, и зачем вы сюда полезли? С той стороны места, что ли, не хватает?..

— Послушайте, — не дал договорить ему Артем. — Вы же свободны… Вы же можете нас выпустить! Пока не вернулись эти людоеды! Вы же нормальный человек…

— Разумеется, могу, — отозвался тот, — и, уж конечно, не стану. С врагами Великого Червя у нас никаких сделок.

— Какой еще Великий Червь? Да о чем вы говорите?! Я про него даже не слышал никогда, не то что быть его врагом…

— Неважно, слышали вы про него или нет. Вы пришли с той стороны, оттуда, где живут его враги, значит, вы можете быть только лазутчиками, — насмешливое дребезжание в голосе старика сменилось стальным лязгом. — У вас огнестрельное оружие и фонари! Чертовы механические игрушки! Машины для убийства! Какое еще доказательство нужно, чтобы понять, что вы — неверные, что вы — враги жизни, враги Великого Червя? — он вскочил со своего стула и подошел к решетке. — Это вы и такие, как вы, виноваты во всем!

Старик потушил перегревшуюся зажигалку, и в наступившей темноте стало слышно, как он дует на обожженные пальцы. Затем зазвучали новые голоса, шипящие и леденящие кровь. Артему стало страшно. Он вспомнил о Третьяке, убитом отравленной иглой.

— Пожалуйста! — горячо зашептал он. — Пока еще не поздно! Ну зачем вам это?

Старик ничего не отвечал. Через минуту помещение наполнилась звуками: шлепками необутых ног по бетону, хриплым дыханием, свистом втягиваемого сквозь ноздри воздуха. Хотя Артем и не видел никого из вошедших, он чувствовал, что их здесь несколько, и все они внимательно изучают его, разглядывая, обнюхивая, слушая, как громко, на всю комнату, колотится сердце у Артема в груди.

— Люди огня. Пахнет порохом, пахнет страхом. Один — запах станции с той стороны. Другой — чужой. Один, другой — враги, — прошипел наконец кто-то.

— Пусть Вартан делает, — распорядился другой голос.

— Зажги огонь, — потребовал кто-то.

Снова чиркнула зажигалка.

В комнате, кроме старика, в руке которого трепыхался огонек, стояли трое обритых дикарей, прикрывавших ладонями глаза. Одного из них, коренастого и бородатого, Артем уже видел сегодня. Другой тоже показался ему странно знакомым. Глядя Артему прямо в глаза, он сделал шаг вперед и оказался у решетки. От него пахло не так, как от остальных: Артем уловил исходящий от этого человека еле заметный смрад разлагающейся плоти. Отвести взгляда от его глаз не получалось — как две воронки, они закручивали весь мир вокруг себя и затягивали внутрь. Артем вздрогнул: он понял, где видел это лицо раньше. Это было то самое создание, которое напало на него ночью на Киевской.

Артема охватило странное чувство, похожее на паралич, которым сковало его тело от укола ядовитой иглы, только на сей раз полностью обессиленным оказался его разум. Мысли остановились, и юноша застыл, покорно раскрыв свое сознание этому лишь напоминающему человека существу, которое молча пожирало его глазами.

— Через люк… Люк открытым остался… За мальчиком пришли. За сыном Антона. Которого украли ночью. Я во всем виноват, я ему вашу музыку слушать разрешил, через трубы… По дрезине влез. Больше никому не сказали. Вдвоем пришли. Не закрыли… — послушно отвечал Артем на вопросы, которые возникали у него в голове.

Сопротивляться или утаивать что-либо от беззвучного голоса, требовавшего от него отчета, было невозможно. За минуту допрашивавший Артема узнал все, что его интересовало. Он кивнул и отступил. Огонь погас. Медленно, словно чувствительность к затекшей во сне руке, к Артему начало возвращаться ощущение контроля над собой.

— Вован, Кулак — вернуться в туннель, в проход. Закрыть дверь, — приказал один из голосов, наверное, принадлежавший бородатому командиру. — Враги остаются здесь. Дрон охраняет врагов. Завтра праздник, люди едят врагов, почитают Великого Червя.

— Что вы сделали с Олегом? Что сделали с ребенком? — захрипел Артем им вслед.

Гулко хлопнула дверь.

Глава 17. Дети червя

Несколько минут прошли в полной тишине, и Артем, решивший, что их оставили одних, снова задергался, пытаясь хотя бы сесть. Слишком сильно скрученные ноги и руки затекли и болели. Артем вспомнил слова отчима, который объяснял ему однажды, что если оставить даже повязку или жгут слишком надолго, ткани могут начать отмирать. «Хотя, — подумалось ему, — какая теперь разница?»

— Враг, лежи тихо! — раздался вдруг голос. — Дрон плюет игла-паралиш!

— Не надо, — Артем послушно замер, — не надо стрелять.