Метро

Отряд застыл на месте. Хотя приказ двигаться был отдан, никто из бойцов не шелохнулся. Сталкер оценивающе оглядел их. Можно было представить, что творилось у бойцов в головах: что же такое ждало их в Кремле, если заложник предпочел покончить с собой, лишь бы туда не идти?

Не тратя времени на убеждения, Мельник шагнул к носилкам со стонущим Антоном, нагнулся и взялся за одну из ручек.

— Ульман! — позвал он.

После секундного колебания широкоплечий разведчик занял место у второй ручки носилок. Подчиняясь неожиданному импульсу, Артем подошел к ним и схватил заднюю ручку. Рядом с ним встал кто-то еще. Не говоря ни слова, сталкер распрямился, и они двинулись вперед. Остальные последовали за ними, и отряд снова образовал боевое построение.

— Тут недалеко уже осталось, — тихо сказал Мельник. — Сотни две метров. Главное, переход на другую линию найти. Потом — до Маяковской. Что дальше, не знаю. Третьяка нет… Придумаем что-нибудь. Теперь у нас одна дорога. Сворачивать нельзя.

Его слова о дороге всколыхнули что-то в Артеме, он снова вспомнил про свой путь. Задумавшись, он не сразу осознал, о чем говорил Мельник до этого. Но как только упоминание сталкера о погибшем Третьяке дошло до занятого другим сознания, он встрепенулся и громко прошептал ему:

— Антон… Раненый… он ведь в РВА служил… Он ведь ракетчик! Значит, мы еще сможем! Сможем?

Мельник недоверчиво оглянулся через плечо, потом посмотрел на распростертого на носилках командира дозора. Тот, кажется, был совсем плох. Паралич у Антона уже давно прошел, но теперь его терзал горячечный бред. Стоны сменялись обрывками фраз, неясными, но яростными приказами, отчаянной мольбой, всхлипыванием и бормотанием. И чем ближе они подходили к Кремлю, тем громче делались выкрики раненого, тем напряженнее он выгибался на носилках.

— Я сказал! Не спорить! Они идут… Ложись! Трусы… Но как же… как же с остальными?! Никто не сможет там, никто! — доказывал Антон своим товарищам, которых видел только он один.

Его лоб покрылся испариной, и Олег, бежавший рядом с носилками, воспользовался короткой заминкой, пока бойцы меняли руку, и промокнул отцу лоб тряпкой. Мельник посветил на командира дозора, словно пытаясь понять, сумеет ли он прийти в себя. Стало видно, как тот стискивает зубы, как беспокойно мечутся под веками глазные яблоки. Кулаки его были сжаты, а тело рвалось то в одну, то в другую сторону. Брезентовые ремни не давали Антону вывалиться, но нести его становилось все сложнее.

Еще через полсотни метров Мельник поднял ладонь вверх, и отряд снова остановился. На полу белел грубо намалеванный знак: привычная уже извилистая линия упиралась утолщением головы в жирную красную черту, отсекавшую лежавший впереди участок перегона. Ульман присвистнул.

— Загорелся красный свет, говорит — дороги нет, — нервно засмеялся кто-то сзади.

— Это для червяков, нас не касается, — отрезал сталкер. — Вперед!

Однако теперь они продвигались вперед еще медленнее. Мельник, надвинув на глаза прибор ночного видения, занял место во главе отряда. Но спешить они перестали не только из осторожности. На станции «Генштаб» туннель стал забирать вниз еще круче, и хотя он оставался все таким же пустым, от Кремля поползла незримая, но осязаемая дымка чьего-то присутствия. Обволакивая людей, она наделяла их уверенностью, что там, в черной беспросветной глубине, скрывается нечто необъяснимое, огромное и злое. Это не было похоже на ощущения, которые Артему доводилось испытывать до сих пор: ни на темный вихрь, преследовавший его в перегонах на Сухаревской, ни на голоса в трубах, ни на порожденный и подпитываемый людьми суеверный страх перед туннелями, ведущими к Парку Победы. Все сильнее чувствовалось, что на сей раз за тревогой этой прячется что-то… неодушевленное, но все же живое.

Артем посмотрел на дюжего бойца, шедшего по другую сторону носилок, которого сталкер называл Ульманом. Ему вдруг страшно захотелось поговорить, неважно о чем, лишь бы услышать человеческий голос.

— А почему у Кремля звезды на башнях светятся? — вспомнил Артем терзавший его вопрос.

— Кто тебе сказал, что они светятся? — удивленно ответил боец. — Ничего такого там нет. На самом деле с Кремлем так: каждый что хочет, то и видит. Некоторые говорят, что и самого-то его уже давно нет, просто Кремль любой надеется увидеть. Хочется же верить, что самое святое осталось цело.

— А что с ним произошло? — спросил Артем.

— Никто не знает, — отозвался разведчик, — кроме твоих людоедов. Я молодой еще, мне тогда лет десять было. А те, кто воевал, говорят, что Кремль не хотели разрушать и сбросили на него какую-то секретную разработку… Биологическое оружие. В самом начале. Ее не сразу заметили и даже тревогу не объявили, а когда поняли, что к чему, уже поздно было, потому что эта разработка там всех сожрала, да еще и из окрестностей народу засосала. Живет себе за стеной до сих пор и чудесно себя чувствует.

— А как она… засасывает? — Артем не мог отделаться от видения: мерцающих нездешним светом звезд на верхушках кремлевских башен.