Меценат

Октавиан, понимая, что для борьбы с Антонием у него мало сил, решил заручиться поддержкой сената и Децима Брута. Сенат заранее одобрил все его действия. Однако в отличие от Антония Октавиан продолжал находиться в подвешенном состоянии, так как не занимал никакой государственной должности и являлся просто частным лицом. То, что он навербовал себе армию, вполне можно было рассматривать как бунт против государства.

1 января 43 года началось судьбоносное заседание сената, длившееся три дня. Цицерон настоятельно требовал объявить Антония врагом отечества. Однако из-за противодействия сторонников Антония в сенате это предложение не прошло. Тем не менее было решено отказать Антонию в передаче провинции Цизальпинская Галлия и полностью одобрить все действия Децима Брута. Кроме того, и это, пожалуй, самое главное, Октавиан по предложению Цицерона получил сенаторское достоинство, был возведен в ранг пропретора[124]

и получил право на десять лет раньше срока добиваться высших магистратур[125]. Октавиан торжествовал победу! Теперь он занимал официальный государственный пост, а его частная армия стала армией Республики.

Сенат также принял решение попытаться уговорить Антония отказаться от Цизальпинской Галлии в обмен на Македонию, для чего было снаряжено специальное посольство. В феврале 43 года прошли переговоры с Антонием, которые закончились безрезультатно. В итоге сенат по инициативе Цицерона все же объявил Антония врагом отечества и послал на выручку Дециму Бруту армию под руководством консулов 43 года Авла Гирция и Гая Вибия Пансы. Вместе с ними к Мутине сенат отправил и Октавиана, который, вероятно, взял с собой Мецената. Более того, в соответствии с приказом сената Октавиан вынужден был передать несколько своих легионов под командование консулов[126]

. Началась новая гражданская война.

14 апреля 43 года произошло первое сражение у Галльского Форума, недалеко от Мутины. Войска Антония были изрядно потрепаны республиканскими легионами, но консул Панса получил смертельное ранение и вскоре умер. 21 апреля во втором сражении у Мутины Антоний потерпел полное поражение и с остатками армии бежал в Нарбонскую Галлию к Лепиду[127]. Правда, в результате боя погиб и второй консул Авл Гирций, и Октавиан оказался единственным командующим огромной республиканской армией, чем он в дальнейшем не преминул воспользоваться.

Сенат торжествовал победу, в особенности сторонники заговорщиков. За Марком Брутом по решению сената была окончательно закреплена Македония, за Кассием — Сирия, а Сексту Помпею передали власть над морем. Сенат также предписал Октавиану передать свои войска Дециму Бруту, который должен был настигнуть и уничтожить отступавшие легионы Антония. Однако Октавиан категорически отказался выполнять этот приказ, и легионы поддержали его, не желая служить убийце Цезаря. Октавиан понимал, что теперь, когда Антоний повержен, сенат будет пытаться отстранить его от власти и уничтожить.

29 мая 43 года Антоний вступил в соприкосновение с силами Лепила, находившегося в Нарбонской Галлии, и легко склонил его воинов на свою сторону. Лепид пытался противодействовать, но тщетно[128]. В результате переговоров полководцы объединили свои силы, хотя по сути именно Антоний был теперь полным хозяином положения. Децим Брут был вынужден бежать из Галлии и по дороге был убит по приказу Антония.

Испуганный сенат вновь задумал использовать Октавиана против Антония и Лепида. Однако легионеры Октавиана отказывались воевать с бывшими соратниками Юлия Цезаря. Понимая шаткость своего положения, Октавиан решился пойти на переговоры с Антонием и Лепидом. Но для этого ему нужно было укрепить свой статус, и поэтому он стал претендовать на вакантную должность консула. Чтобы склонить сенат на свою сторону, необходимо было заручиться поддержкой Цицерона.

По свидетельству Плутарха, Октавиан «убеждал Цицерона домогаться консульства для них обоих вместе, заверяя, что, получив власть, править Цицерон будет один, руководя каждым шагом мальчика, мечтающего лишь о славе и громком имени. Цезарь (то есть Октавиан. — М. Б.) и сам признавал впоследствии, что, боясь, как бы войско его не было распущено и он не остался в одиночестве, он вовремя использовал в своих целях властолюбие Цицерона и склонил его искать консульства, обещая свое содействие и поддержку на выборах. Эти посулы соблазнили и разожгли Цицерона, и он, старик, дал провести себя мальчишке — просил за него народ, расположил в его пользу сенаторов»[129].