Меценат

Глянь, какой длинный лангуст растянулся на блюде всей грудью!Это несут «самому». Какой спаржей он всюду обложен!Хвост-то каков у него! Презирает он всех приглашенныхПри появленье своем на руках долговязого служки.

Ставят тебе — похоронный обед: на крошечном блюдеМаленький рак, а приправа к нему — яйца половинка.«Сам»-то рыбу польет венафранским маслом, тебе же,Жалкому, что подадут? Лишь бледный стебель капустныйС вонью лампадной…

Лишь для хозяина будет барвена из вод корсиканскихИли от тавроменийской скалы: при жадности глотокВсе уж опустошено, истощилось соседнее море…Вам подадут лишь угря (это родственник змеям ползучим)

Или же рыбу из Тибра, всю в пятнах от холода, местныхЖительницу берегов, что жирела в пучине клоакиИ под Субурой самой проникала в подземные стоки[317].

Хочется верить, что на пирах Мецената такой несправедливости не было и все гости могли лакомиться теми же блюдами, что и хозяин.

После собственно обеда нередко начиналась попойка (comissatio). Вина, которые подавались за столом, были самых разных сортов. Перед употреблением вино обязательно смешивали с водой в определенной пропорции[318], но были случаи, когда пили неразбавленное, что приводило к быстрому опьянению. Участники пира надевали на себя венки (на голову или шею), а также умащались благовониями. Затем выбирали председателя попойки, который и определял, в какой пропорции разводить вино и сколько каждый должен выпить. Гости произносили различные тосты и пили за здоровье друг друга и за здоровье отсутствующих. Со временем, правда, эти попойки превратились в непристойные оргии, на которые приглашались женщины легкого поведения, о чем с негодованием пишет философ Сенека: «Женщины и полунощничают, и пьют столько же, состязаясь с мужчинами в количестве масла и вина, так же изрыгают из утробы проглоченное насильно, вновь измеряют выпитое, все до капли выблевывая, и так же грызут снег, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. И в похоти они не уступают другому полу: рожденные терпеть, они (чтоб их погубили все боги и богини!) придумали такой извращенный род распутства, что сами спят с мужчинами, как мужчины»[319].

Однако главным во время обеда была все же приятная беседа. Ведь обед был временем отдыха после напряженного трудового дня и житейских забот. Возлежавшие на ложах гости обменивались новостями, шутками, поучительными историями, декламировали стихи, рассуждали о политике, играли в кости. Часто хозяин, чтобы развлечь гостей, приглашал комедиантов, мимов, певцов, музыкантов, танцоров и танцовщиц, акробатов и фокусников.

Так проходили званые обеды у зажиточных римлян. Но поскольку Меценат был богач и гурман, на его пирах, безусловно, царило изобилие и не хватало разве что птичьего молока. Какие же деликатесы могли подаваться на его стол? К сожалению, история не сохранила свидетельств ни о том, как конкретно проходили застолья у Мецената, ни о том, какими яствами угощал он своих друзей и клиентов. Единственное, что мы знаем, так это то, что именно «Меценат ввел в обычай подавать на пирах мясо домашних ослят, которое в то время ценилось гораздо больше, чем мясо диких ослов; однако после Мецената ослиное мясо перестало быть деликатесом»[320]. Тем не менее можно предположить, что на его обедах, помимо необыкновенных деликатесов, были представлены блюда, хорошо знакомые богачам и гурманам того времени.