Меж Сциллой и Харибдой

– Оказалось, в частности, – продолжала Астрид, – что среди прихотливо разбросанной инфы с причудливой, на взгляд земного программера, архитектурой системой классификации и не менее запутанной базой категорий и основных понятий есть некий раздел, условно говоря, всегалактической инфы. И там есть потрясающие вещи. Кроме нас и двоих наших агрессивных соседей в Галактике есть и другие цивилизации. Какие и где, данных нет. Но важно то, что воевать между собой разрешено только цивилизациям определённого уровня развития. Довольно невысокого, насколько можно понять. К которому и относятся абвгды и каалаамаа. Вроде как в песочнице в детском саду подраться пластмассовыми ведёрками. На способы драки тоже есть какие-то ограничения, которые понять не удалось из-за полного незнания терминологии. Так что мы не можем, к сожалению, определить, нарушают ли наши соседи эти ограничения. То есть, воюют ли они конвенциональным оружием, применяют ли конвенциональную стратегию и тактику, не вовлекают ли в войну лишних ресурсов, не затрагивает ли их война в неразрешённой степени мирное население и так далее. Ни понять этих ограничений, ни установить, нарушаются ли они, не удалось. Даже не вышло найти обвинений абвгдов со стороны каалаамаа или наоборот. Но вот что чрезвычайно существенно. Ограничения на уровень развития сражающихся цивилизаций есть не только сверху. Эти ограничения сверху, скорее всего, определяются возможным ущербом для Галактики. При превышении некоего уровня технологического развития цивилизации она может, вероятно, тушить звёзды и зажигать сверхновые. А это категорически не понравится никому. Нусутх. Для нас важно, что есть и ограничения снизу. Подраться в песочнице можно, но огреть пластиковым ведёрком по башке младенца в коляске и засыпать ему глаза песком абсолютно нельзя. Взрослые поймают и без вопросов сделают а-та-та. А ведь мы есть тот самый младенец в коляске! Извините, если кого задела. Нам только нужно было с самого начала не притворяться, что мы не в коляске, а в их песочнице, и они не осмелились бы нарушать дисциплину и отбирать наши погремушки и лезть к нам в коляску. Мы сами заявили, что это не погремушки, а совочек, ведёрко и куличики. Может, сейчас тоже не поздно. Если мы заявим, что вовсе не лезем в их песочницу…

– Погодите, – перебил Шантипун. – Нельзя ли перейти с образного языка на обычный, тем более что не все присутствующие в равной мере приобщились к литературной традиции английского языка. Младенец с погремушками и недоступные ему куличики в песочнице – это очень красиво, но что конкретно человечество сделало не так, остаётся за кадром. Что вы имеете в виду, когда говорите, что мы полезли в их песочницу?

– Извините, вероятно, я слишком спешу, стараясь изложить обнадёживающую инфу поскорее, и получается не совсем точно, – сказала Астрид. – И вообще использовала неправильный образ. Напрашивается истолкование песочницы как Земли, и тогда это они полезли в нашу песочницу. А я хотела только обозначить сравнительный уровень развития. Взрослых тут нет, все три цивилизации инфантильны, но абвгды и каалаамаа доросли до драки в песочнице, а мы сидим в коляске, то бишь на Земле. Но я, кстати, и не говорила, что мы полезли в их песочницу. Это они сделали вид, что поняли нас так, что мы хотим в их песочницу, а мы по незнанию галактических правил поддержали это ложное впечатление. Старались общаться на равных. Не просили, скажем, поделиться инфой в области технологии. а предлагали обмен. Понимая в глубине души, что обмен не будет равным, но теша свою гордость надеждами типа «а вдруг мы ухитрились открыть что-то очень им нужное, мимо чего они в своём развитии проскочили, не заметив». А они и рады стараться. Помните, с чего всё началось? Абвгды попросили что-нибудь за то, что они отпустят нашего пилота, и мы, хотя никакого пилота к ним не посылали, предложили им описание термоядерной электростанции? И они согласились, что это равноценный обмен? Вот это они и делали вид, что принимают всерьёз наше технологическое развитие. А мы и рады были. В конце концов, это мы к ним прилетели, а не они к нам, вот ещё один обманчивый аргумент такого рода.

– Почему же он обманчивый, – не успокоился Шантипун, – когда так оно и есть?