Между

В зеркале к ней подходит Сархад, берет ее руки, одну за другой медленно и осторожно целует их, она смотрит на него, светясь от счастья, и тогда он склоняется к ее лицу, касаясь ее губ долгим нежным поцелуем, полным беспредельной любви. Она обвивает его шею руками, отдаваясь чувству, которому сопротивлялась так долго…

«Ты этого боишься больше всего?»

– Да…

«И ты боишься того, что окажется первым шагом на неотвратимом пути? Ты боишься сегодняшнего Самайна, куда выйдешь с Сархадом – не жена, не возлюбленная, но его Королева?»

– Да…

«И ты боишься принять древнее золото, потому что думаешь, что это тот самый первый шаг?»

– Наверное…

«Но разве не Сархад сделал тебе кольцо, что вернет тебя к мужу?»

– Он…

«И разве не он сейчас оставил тебя перед этим зеркалом, чтобы ты могла взглянуть в лицо своим страхам и освободиться от них?»

– Да…

«Так неужели ты думаешь, что он попытается добиться твоей любви, зная, что ты верна Марху?»

– Нет. Конечно, нет.

«Обманул ли Сархад Коварный тебя хоть раз?»

– Нет!

«Так отчего ты язвишь ему душу недоверием?»

– Я… я неправа.

Эссилт прикрыла глаза и потянулась мыслью ко всему узорочью, отягощавшему ее.

Древнее золото откликнулось – мягким теплом летнего вечера и одновременно – силой, нараставшей, словно приближающаяся гроза.

Королева расправила плечи, гордо подняла голову. Она чувствовала, что могущество наполняет ее и поднимает, как ветер несет в небо легкий листок. Эта сила не в тягость, она была послушна Эссилт, словно конь узде наездника.

И еще – в этой силе пела радость.

Королева открыла глаза и увидела, что темное древнее золото сияет на ней, затмевая огонь колонн.

«И вот этого я – боялась?!»

– Отлично, моя девочка! – услышала она голос из глубины Зала.

– Сархад?!

Увидев его таким, она потеряла дар речи. Нет, конечно, Эссилт понимала, что Мастер не пойдет на праздник в обычной черной рубахе, но такого великолепия одежд она и предположить не могла.

Длинная, до щиколоток, туника, и откидные рукава спускаются ниже колен. Туника, разумеется, черная, но узор! По рукавам летят золотые и серебряные языки пламени, а на самой тунике огонь змеится – черный блестящий на черном матовом. Ажурный пояс древнего золота, браслеты, венец, золото в косах…

– Ну, как? – прищурившись, интересуется Сархад.

– Изумительно… – выдыхает Эссилт.

Он берет ее за руку, подводит ее к зеркалу. С довольной улыбкой глядит на их отражение.

– Думаю, вместе мы будем смотреться неплохо. А, моя Королева?

Она благодарно кивает, спрашивает: «Пойдем?»

– Подожди-ка. Эта заколка у тебя… чуть неровно.

Он поправляет ей золотое украшение на виске и потом, чуть касаясь, проводит кончиками пальцев по ее щеке.

Эссилт замирает, а Сархад смотрит ей в глаза долгим взглядом. Спокойный, добрый, понимающий взгляд. Так глядят на жену друга.

Потом он говорит:

– Пойдем, пора.

Они выходят. В пустом зале остается только Черное Зеркало – и отраженные в нем Сархад и Эссилт целуются самозабвенно и страстно.

Всё было почти как в Бельтан – только тогда все ждали Арауна с Риэнис, а сейчас – Ворона с его златокудрой королевой.

Эссилт едва не кожей чувствовала, как Сархад гордится и торжествует, сегодняшний Самайн – это величайший триумф в его жизни, нечто гораздо большее, чем победа над врагами или такая мелочь, как месть и сведение старых счетов.

– Весь Аннуин приветствует тебя, Сархад Свободный, – сказал Араун. – Тебя и твою госпожу.

Аннуин… пожалуй, Араун сильно преуменьшил. Здесь были те, кого Эссилт никогда прежде не видела. Горделиво держались в стороне дамы с далекого Авалона и их блистательная королева, трудно было без дрожи смотреть на Моргану и ее смертоносную свиту, приползло и прилетело невесть сколько незнакомых драконов, и еще… Эссилт не знала ни названий этим существам, ни тех волшебных стран, откуда они родом.

Нет, здесь был отнюдь не только Аннуин.

Нелюдь со всего Прайдена собралась взглянуть на освобожденного Мастера. И на нее.

Кромка ревности: Друст

Проклятье! Она со своим Сархадом – они даже на любовников не похожи! Держатся, как будто муж с женой!

Этот мерзавец, кажется, был каким-то там властителем сидхи – до своего заточения? Вот и нашел себе королеву, отличная пара. Коварный с Лгуньей! Весь Аннуин любуется, как она верна Марху!

Хотя… мне-то теперь что? Пусть выходит замуж за кого угодно – мне она теперь безразлична! И давно безразлична – с первого поцелуя моей Риэнис!

Моей… как же, «моей»…