Между

Или… или они загнали его в Ворруд. А из глубей Ворруда не выходил никто и никогда: ни сидхи, ни чудище, ни бог. Никто.

Но мои братья выполнили приказ Верховного Короля, и их победа стала – его победой.

– Побеждать чужими руками? Ценой чужих жизней?! Вот это – Верховный Король Прайдена? – она гневно сдвинула брови.

– Эссилт, – Марх накрыл ее руку своей, – ты судишь слишком строго. И ошибаешься. Посмотри на наши одежды: ровная ткань покрыта вышивкой. Вышивка, обрети она дар речи, могла бы корить ткань за то, что на ней нет рисунка, – да только без ткани никакой вышивке не быть. Так и Артур. Он хороший воин, но быть величайшим он не должен. Его дело – стать той тканью, на которой будет вышит вечный узор. Объединить великих.

Королева молча кивнула.

Кромка гнева: Друст

Значит, для Артура – позор побеждать руками своих вассалов. А для мудрого и благородного Марха – нет.

Зачем вспоминать о возвращенном стаде Аннуина?! Зачем вспоминать о бое с Мархальтом? Зачем вспоминать, как я бился, добывая ему невесту?

Это было так давно. Это такие мелочи.

Ведь Друст – предатель и только предатель. Его и замечать – ниже их достоинства! Едут, днями не бросая и взгляда в мою сторону. А если случайно глянут, то отвернутся, будто увидели нечто непристойное.

Коротка твоя память, великий король Марх. А уж память твоей жены…

Раскаленным железом

До Каэр-Лундейна оставалось несколько дней их неспешной езды, когда навстречу владыкам Корнуолла примчался всадник. Был он стар лицом и сед волосами, но в седле держался легко, будто юноша. Сколько Марх себя помнил, этот герой всегда выглядел стариком. Так и звался – Глеулвид, Седой Храбрец.

– Я приветствую короля и королеву Корнуолла, – поклонился он. – Приветствую на пороге замка моего господина Артура.

Эссилт удивленно оглянулась: в этом поле ничего не напоминало ни порог, ни замок. И вряд ли они явятся тут так легко, как в Аннуине.

– О каком пороге ты говоришь?

– Весть о вас давно достигла Каэр-Лундейна. Навстречу вам спешат все. Я решил – будет лучше, если я предупрежу вас заранее.

– У нас осталась ночь на то, чтобы подобающим образом переодеться? На рассвете набегут самые любопытные?

– Полагаю, да. Лундейн только и говорит, что о чудесным образом возвратившейся королеве Изольде.

– Что ж, спасибо, что предупредил, Глеулвид.

– Я теперь привратник Артура, Марх. Мой долг – следить, чтобы никто из гостей не вошел неподобающим образом в замок Верховного Короля. И если бы вас застали врасплох – это был бы мой позор. Глеулвид Гафаэлфаур ныне зовут меня.

– Благодарю, Великий Страж.

Они спешились, разбили шатер.

– Удивим их, девочка?

– Ты о подарках Сархада?

– Да. Полный убор наденем в замке, но хотя бы по паре его работ – самое время. У тебя платье есть, а я…

– Марх, прикажи распаковать ткани! У меня – целая ночь впереди, неужели ты думаешь, что я не сделаю тебе достойный наряд к утру?! Изощренное – не успею, но величественная роскошь это так часто – простота.

– Распаковать ткани! – крикнул король в темноту. – И огня королеве!

Он улыбнулся. Эссилт удивленно приподняла брови:

– А я думала, ты будешь спорить со мной… Отговаривать. Уверять, что обойдешься.

Марх засмеялся:

– Отговаривать? Когда ты права?

О вышивках было нечего и думать, но с подарками из Аннуина это было ненужно. Кармин августовских закатов и нежное золото осенней листвы. По багряному плащу – россыпью оранжево-алые гроздья рябины. По желтизне туники – причудливые извивы коричневой сухой листвы.

Чародейство, ставшее привычным, как с детства вышивка.

– Король-Осень и Королева-Весна, так? – сказал Марх, одеваясь.

– Ты обиделся?

– Нет. Хорошо хоть, не Король-Зима.

– Зачем ты так?

– Девочка, не обращай внимания. Я привык сетовать – привык за этот век. Дай мне время отучиться. И прости, что до сих пор не поблагодарил тебя за работу. Это чудесно.

– Просто я люблю тебя, – тихо отвечала Эссилт.

Утром владыки Корнуолла вышли во всем великолепии одежд и уборов. Древнее золото сияло на их головах, впервые открывшееся лучам солнца.

Друст, всю ночь твердивший себе, что одежд работы Эссилт он не наденет никогда и ни за что, к утру спешно переоделся – надевать работы нелюбимой не хотелось, но выглядеть убого рядом с дядей – немыслимый позор.

Круитни поспешно свернули лагерь, увязали опустевшие тюки – и кавалькада двинулась дальше на юг.

Вскорости им начали встречаться то оруженосцы, то одинокие воители, то – сопровождающие дам… О многих Марх негромко рассказывал Эссилт: они не были людьми. Хотя людей было больше.

Владыки Корнуолла и Аннуина любезно отвечали на все приветствия.

Кромка ненависти: Морвран

Ты – доверчивый глупец, Сархад. Впрочем, ты всегда был таким.

Я без труда отправил тебя в темницу. Правда, думал, что навеки. Нет, это рыжая дурочка тебя освободила.

Сархад, Сархад, на твоем месте лишь безумец позволил бы ей поехать ко двору, где живу я.