Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Фантастические строения, которые изображал Босх, правда, похожи на лабораторное оборудование. Однако это сходство можно интерпретировать по-разному. Диксон видит в этом свидетельство того, что Босх был адептом алхимии и под покровом религиозных или дидактических сюжетов говорил о превращениях металлов и о поиске философского камня, способного преобразить душу того, кто его обретет. Однако более вероятно другое. Босх как художник увлеченно занимался «трансмутацией» форм и превращал обыденные предметы в детали своих инфернальных пейзажей. В его времена на Западе существовали вполне реалистичные изображения Иерусалима и других ближневосточных городов. Характерной чертой их архитектуры, которая не могла не привлечь внимание европейцев, были купола и другие округлые формы, совсем не похожие на угловато-острую готику. В северной живописи XV в. купол – атрибут древности и Востока. Стремясь придать своим изображениям Иерусалима и городов, которые возникали в видениях святых, максимально причудливый и экзотичный облик, Босх мог скрестить архитектуру с очертаниями колб и печей. Очень вероятно, что в его работах алхимия – не ключ, позволяющий вскрыть их истинный смысл, а источник образов, которые он использовал в своих целях, далеких от Великого делания[262].

Рис. 85. Кирпичная печь с водяной баней и установкой для дистилляции.

Сборник алхимических сочинений, XV в.

Cambridge. Trinity College. Ms. O.5.31. Fol. 6v

В пустынном пространстве между хлевом, в котором родился Иисус, и Иерусалимом сосуществуют христианские и иноверные символы. На песчаном холме стоит колонна. Сверху водружен идол, который, словно акробат, держит на голове шест с полумесяцем (рис. 86). Он явно маркировал песчаную полосу перед Иерусалимом как место иноверное и нечистое (о значении полумесяца мы поговорим дальше). А недалеко от стен города виден придорожный крест. Лотта Бранд Филип, объясняя соседство полумесяца и креста, выстроила сложную схему. По ее версии, пустынная полоса, лежащая перед фантастическим городом, – пространство зла, на котором сходятся армии Антихриста. Потому оно маркировано как иноверное и языческое. А сам град означает не исторический Иерусалим I в., где Христос претерпел Страсти, а Новый Иерусалим – град святых, который спустится с небес после финального поражения Сатаны и Антихриста (Откр. 21:2,10)[263]

. Эта гипотеза расчленяет единое пространство между Иисусом с волхвами и странным городом на несколько зон с разным идейным «зарядом». И это звучит не очень правдоподобно. Тем более что в самом граде нет никаких указаний на его особую праведность. Не вызывает сомнений, что это иудейский Иерусалим. В его центре возвышается огромный храм – готическая базилика, к которой пристроена цилиндрическая конструкция. А над высокими башнями, похожими на шпили церквей, нет ни одного креста.

Рис. 86. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Один крест в сцене все-таки появляется. Но не в городе, а снаружи. Он стоит на дороге, недалеко от единственных, низких и темных, врат (рис. 87)[264]. Такой же придорожный крест есть у Босха и на первом «Поклонении волхвов», которое хранится в Метрополитен-музее. Что этот христианский символ делает в римской Иудее? Христос уже родился, а Церковь ведь еще нет. В нем можно увидеть примету фламандского пейзажа, которую Босх, не боясь анахронизма, перенес в новозаветные времена. В конце концов, художники его времени обычно изображали Вифлеем или Иерусалим как города с черепичными крышами, зубчатыми стенами и готическими колокольнями, а комнату, где перед Девой Марией предстал архангел Гавриил, обставляли на манер купеческого особняка. Однако, скорее всего, это не просто деталь пейзажа, а указание на распятие, которое ожидало божественного младенца[265]. Босх был далеко не первым из фламандских мастеров, кто изобразил кресты в евангельских сценах. Например, Робер Кампен в своем «Рождестве» (ок. 1425–1430 гг.) показал Вифлеем как северный город с собором и замком на холме. Перед одним из зданий (странноприимным домом или бегинажем?) стоят два креста[266]. Однако, как у Босха, они убраны на задний план и еле видны. Зато у Рогира ван дер Вейдена на «Алтаре св. Колумбы» (ок. 1455 г.) крест бросается в глаза, а его смысл не вызывает сомнений. На стене хлева, прямо над новорожденным мессией и его матерью, висит небольшое распятие. Оно указывает на грядущие Страсти и Искупление[267]

.

Рис. 87. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Рис. 88. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.