Между крестом и полумесяцем

Марием рассказала, что сама пригласила доктора домой, уже оплатила вызов и консультацию, и вот уже ждет его, чтобы выяснить, как помочь Ботросу. Я слушала слова Марием, смотрела на нее и понимала, что выглядит она намного лучше: бодра, весела, и голос был таким же звонким, как и тогда, когда я впервые увидела ее. Мне не терпелось спросить ее, что из всего того, что она мне рассказала, сделало ее счастливой и веселой. Но я знала, что причина была в другом. Женщина расцветает, когда она влюблена. И я догадывалась, что дело вовсе не в ее муже. После недолгих раздумий я решилась задать вопрос.

— Марием, — спросила я. — Я вижу, что, счастлива. Ты помирилась с Антониусом?

— Нет, — ответила она. — Антониус не появлялся уже три месяца. Да и вряд ли он сможет меня сделать счастливой.

Я помолчала, а затем задала другой вопрос:

— А Питер? Ты с ним говорила?

При упоминании его имени, глаза Марием заблестели, а уголки губ потянулись вверх. Она долго думала, а потом решилась сказать:

— Лена! Прошу тебя, не говори Мине. Я очень люблю Питера. И он меня любит. Он звонил мне вчера. Я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете, я встретила свое счастье, своего любимого. Теперь я испытала взаимную любовь! — в глазах девушки заблестели слезы, но она продолжала: — Только… только… несколько поздно…

— Марием, я так рада за тебя!

Увидев мою реакцию, Марием добавила:

— Он предложил мне уехать. Вместе. Навсегда.

Я улыбалась, глядя не нее, такую застенчивую милую девушку, опустившую глаза, стеснявшуюся слов и чувств. Ну кто как не она заслуживал счастья? Кто как не эта милая девушка, пережившая столько горьких моментов, имел на это полное право? Право женщины быть с любимым мужчиной!

Я только тихонько прошептала:

— Я очень раза за тебя, моя дорогая сестра! Так рада! Рада, что ты полюбила! Рада, что это взаимно!

— Кто полюбил? — раздался за спиной голос Мины, и я увидела искру испуга в немедленно потухших глазах Марием.

Я повернулась к мужу и увидела сведенные брови. Я солгала:

— Мы говорили об общей знакомой.

— Какой? — недоверчиво спросил Мина, и я нашла в его взгляде что-то, его не видела никогда раньше. Какую-то странную черту, которую я заметила в Антониусе. Впервые в жизни я испугалась Мины.

— Марием?

— Да, Мина! Мина, мы говорили о Питере, — прошептала она.

— Кто полюбил Питера? — зловеще спросил Мина.

— Я, — просто ответила Марием.

— Марием! Перед лицом Господа ты навсегда связана с мужем! Навсегда! Пока смерть не разлучит вас! Забудь о Питере! Как ты можешь, сестра! Ты же моя сестра! Ты сама выбрала себе мужа, Марием. Что ты скажешь, стоя перед Богом на страшном суде? Марием! Ты клялась в церкви, что вы будете вместе до смерти.

Я повернулась к Мине и воскликнула:

— Как же так, Мина? Ты же ее брат! Ты защищал сестру от ее мужа, ты сам знаешь, что он негодяй и преступник!

— Лена, прошу, замолчи! — кричал мне Мина. — Какая разница, кто он? Это наша культура, религия, традиции! Так мы воспитаны, и Марием знает об этом. Ее муж — ее семья, и у нас нет развода! Она знает! Она может порвать с ним, но она навсегда связана с только ним перед лицом Бога.

Что-то в моей душе скрипнуло и оборвалось. Возможно, это было разочарование, но в ком? В себе? В Мине? В Марием? Или в той жизни, которую мы ведем без веры, без морали, без обязательств и страха перед Богом, а может, и без любви? Возможно, это было запоздалое осознание неуверенности в будущем? А может, я стала бояться Мины, ведь я увидела в нем другого человека, а не того, что знала. А кого из них я любила? Я знала, что он прав, ведь об этом говорила наша Библия, но в ту секунду я поняла, насколько мы разные.

Они должны жить в рамках своей веры, а мы никому ничего не должны. Мы делаем все, что хотим, не задумываясь о последствиях. А надо? И кто живет правильнее: они или мы? А ведь они так живут всю жизнь, из поколения в поколение, и так на протяжении двух тысячелетий. Они верны своим религиозным убеждениям, строго следуют заповедям, борются за свое право исповедовать христианство в обществе, где первенство остается за другой религией.

А мы, мы так могли бы? Или мы просто, не задумываясь, изменили бы своей культуре и жили бы так, как было бы проще и удобнее нам? И что же все-таки лучше: фанатично и строго, как копты, относится к своей вере, следовать и жить по заповедям Господа и требовать от других их соблюдать, или не верить ни во что, только прикрываться званием «христианин», а жить так, как хочется, или даже сомневаться в существовании Бога?

Глава 5

Вечером 6 мая 2011 года в районе Имбаба провинции Гиза толпа мусульман-салафитов подожгла церковь. Мусульмане утверждали, что в церкви насильно держат женщину которая решила принять ислам. В результате произошедших беспорядков погибло пятнадцать человек, а около двухсот были серьезно ранены.