Между мертвым и живым

Рублев уже был недалеко, когда из-под парусинового зонтика возле открытого пивняка раздался свист. А следом — еще один. Комбат повернулся, увидел Маркова, сидящего там с кружкой. Егор махал с таким энтузиазмом, что удивительно, как рука не отвалилась!

Комбат подошел. Егор показал ему на стул возле себя. Борис сел. Марков наклонился к нему и, дыша свежим пивным духом, сказал:

— Не ходи туда, тебя арестуют.

— Это еще за что? — удивился Борис.

— А за то, что у тебя в номере винтовку нашли. И матросскую ленточку. Теперь ты считаешься убийцей.

— Ничего себе заморочка! Но я не убивал.

— Им это доказывай, — отмахнулся Марков. — Я-то тебе верю. И знаю, что ты бы не стал нашего завхоза стрелять. Но менты так не думают. Опять-таки, винтовка.

— Бред какой-то! Что еще за винтовка, скажите пожалуйста? Как они вообще в моем номере оказались?

— Да хрен его знает! Приехал этот их начальник, сунулся в гостиницу, потом еще машин понаехало, побежал народ с автоматами. Я спрашиваю: кого ловят? А мне администраторша говорит: да кореша твоего из четыреста восемнадцатого. Он вчера ночью не был, а сегодня уборщица у него в комнате под кроватью на винтовку напоролась. Совсем, говорят, обнаглели — даже оружие не прячут!

— Интересно, откуда в моей комнате взялась винтовка?

— Да подложили, ясное дело! — хлопнул ладонью по столу Марков. — Вот что, Борис: не ходи туда. Свали куда-нибудь и затихарись. Может, они еще разберутся, что к чему на самом деле.

— Ладно, — сказал Рублев. — Спасибо, что сказал.

— Не за что, Борис! Я сюда спецом пришел, чтобы тебя не прозевать.

— А если бы я с другой стороны пришел?

Марков засмеялся:

— Уходил в ту сторону, почему должен с другой прийти?

Против такой железной логики не поспоришь. Комбат поднялся из-за стола, пожал Маркову руку и спокойным шагом стал удаляться от гостиницы. Свернув так, чтобы его стало не видно, он поднял руку, останавливая такси.

Приказав водителю ехать в сторону вокзала, Комбат задумался: кто мог подложить винтовку в его комнату? И как-то автоматически он решил, что этот покупатель-француз вполне мог быть причастен к преступлениям. Почему непременно должны быть злые конкуренты, подстроившие все это, если и самому французу выгодно, чтобы гостиница упала в цене? А мог ли он сам устроить все это?

Теоретически получалось, что мог. А практически — не мешало бы проверить. Значит, надо подумать, как выйти на француза и как потом подержать его за кадык, расспросить.

Комбат досадливо фыркнул и попросил остановиться. Расплатился, вышел и растворился в толпе.

Глава 13

В квартире, где поселился Кулагин, стоял телевизор. Чтобы отвлечься от постоянного напора хреновых мыслей, он смотрел местный канал. Эта давало иллюзию причастности к нормальной человеческой жизни, сдвигало куда-то в сторону понимание того, что сейчас он находится в положении беглеца. И оказывается, нет даже крохи романтизма в этом состоянии. Только страшная пустота в груди и одиночество.

Уставившись в телевизор, он напряженно думал о том, что ему делать с Гошей. То, что надо разбираться, — это факт. И что из этого следует? Рассчитывать надо только на самого себя. Как минимум, надо настроить себя на будущее убийство.

Чтобы было проще настраиваться, Кулагин начал прикидывать, каким образом он может это сделать. Он задумался. Гоша не отличается большой физической силой и всякими единоборствами не увлекается. Он вообще не смельчак. И попер на Кулагина только потому, что почувствовал: директор деморализован до такой степени, что его можно забить до смерти, к примеру, мешком соломы.

В принципе, Гоша не ошибался в целом. Но кажется, мерзавец не учел: никогда нельзя загонять жертву в угол. У Кулагина не было никакой возможности обойтись без этих денег, по крайней мере на первых порах. Это были средства к существованию и к обустройству на новом месте. А до нового места надо еще добираться!

Так что Гоша нарвался сам.

Надо позвать его в какое-то место, где вроде бы людно, но всегда можно создать такие условия, чтобы они остались одни, а потом, когда дело будет сделано, — чтобы успеть уйти. Хорошо, допустим, с местом он разберется. А вот как это сделать?

Огнестрельного оружия у Аркадия Леонидовича не было и быть не могло — он откровенно побаивался всяких стреляющих штук. Доставать его сейчас директор не хотел. Хватит с него одного шантажиста! И опять-таки, огнестрел требует глушителя, если уж речь идет об использовании его в качестве орудия тайного убийства.

Значит, надо что-то другое. Как вариант — можно Гошу отравить. Купить фляжку, подсыпать в спиртное чего-нибудь смертельного — и порядок, пишите письма мелким почерком. Мысль казалась хорошей, пока Кулагин не взялся за нее по-настоящему. И тут выяснилось, что он не знает ни одного толкового яда. Все его познания в токсикологии ограничивались фильмами и книгами, где яд был каким-нибудь безобидным белым порошком. От него расходились большие пузыри по поверхности отравленной жидкости. Потом жертвы умирали от него, корчась и вопя.