Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

4. Не нужно смешивать установки между собой: у каждой из них должна быть отдельная и законченная формулировка и короткое, желательно оригинальное название, проговариваемое несколько раз по ходу работы. Не всегда есть время и возможность выполнять все эти действия в полном объёме, поэтому нам требуется емкое кодовое обозначение. Оно послужит ассоциативным крючком, на который будет нанизана вся установка, и простое его внутреннее произнесение быстро, хоть и не так эффективно, усилит нужные нам программы, когда это понадобится в ходе повседневной жизни.

5. В деле «тонкой настройки» важно не пытаться обмануть себя и не принуждать себя увидеть ситуацию такой, какой ее будто бы видеть «удобно». Называть чёрное – белым, дурное – хорошим, существенное – несущественным столь же опасно, сколь и неэффективно. Всякая попытка искусственно внушить себе нечто, во что мы не верим, лишена перспектив. Наша задача – не изнасиловать собственный разум, а воспринять действительность на доступном нам уровне ясности, закладывая в положительную программу результаты честного интеллектуального поиска.

Многие люди хотят научиться принимать творческий дискомфорт и погружаться в рабочий процесс бестревожно, радостно и сосредоточенно. Бесполезно, однако, формировать образ этого поведения внутри себя, если мы при этом будем считать, будто труд есть средство, а не цель и сопряжён с неизбежным страданием, которое нужно, сцепя зубы, переносить. Нужно увидеть, что переживаемое в этом процессе усилие – не средство к чему-то после, а сам источник счастья и роста. Страдание, наша неохота и увиливание есть продукты иллюзий, нагнетаемых древними подкорковыми слоями психики. Мы должны верить, что формируемая положительная программа является лучшей из доступных альтернатив, что она в наших высших интересах, и понимать, почему это так. Тогда работа по ее внедрению принесёт обильные плоды и одновременно естественную радость.

В чем-то схожий метод под названием «аффирмация» широко используется в шарлатанских и полушарлатанских учениях Нью-эйдж, и это значительно подпортило его репутацию в более серьёзных кругах. Следует, однако, вспомнить, что осознание положительной программы имеет давнюю историю и использовалось с разной степенью систематичности в самых глубоких и авторитетных доктринах, от буддизма, йоги и даосизма на Востоке до стоицизма, мистицизма и неклассической философии Запада. Великие русские писатели тоже им не брезговали, в особенности Лев Толстой, дневники которого пестрят отчетами о такого рода работе.

Важное отличие предлагаемого от аффирмаций состоит в том, что задача – не наколдовать себе разных чудес простым их произнесением. Она в том, чтобы добиться более глубокого осознания и понимания, практическим следствием чего будет интеграция в поведение. Именно поэтому не так важно, есть ли в вербализации волшебное слово «Я», и по этой же причине в ней присутствует обоснование и увеличивающая нейронную синхронизацию образность, а не одна лишь установка, как в популярных вариантах. Ниже я приведу пример вербализации для трех наиболее фундаментальных установок поведения, которые подпирают собой все прочее.

Свобода от желания

Все человеческое страдание проистекает из противоречия между «я имею» и «я хочу». По эволюционным причинам сознание наделяет расположенные на верхней планке объекты желания завышенной способностью приносить нам счастье и положительную перемену в жизни. Оно многократно преувеличивает различие между тем, что у нас уже есть и тем, чего мы только хотим. Как следствие, бремя негативных эмоций сильно возрастает, а наша энергия рассеивается в пустоту. Однако все ключевые компоненты жизни – смысл, творчество, счастье – вообще не являются следствием внешних приобретений, следствием конкретного набора обстоятельств. Это продукт внутренней самореализации: сам способ проживания жизненного опыта, а не его фактическое содержание. Счастье не в том, чтобы нечто иметь. Оно в том, чтобы специфическим образом быть. Нужно не получить нечто новое, а перестать страдать и сломить в себе барьеры, мешающие ему войти. Это означает достичь свободы от желания, которое подносит увеличительное стекло ко всему, чего мы хотим или избегаем.

Вовлеченность в настоящее и любовь к нему

Привязанность ума к объектам желания порождает еще одну разрушительную склонность. Он обесценивает настоящее мгновение и выскальзывает из него в прошлое и будущее, где больно тыкается носом в желаемое и мусолит связанные с ним обстоятельства. Ум непрестанно сравнивает «сейчас» с тем, что было и могло бы быть, с представлением о том, как дела должны обстоять. Ежесекундно он заставляет нас содрогаться от малых и больших ударов током из-за того, что нам недостаточно хорошо.