Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

Образ врага вообще широко используется властителями народов, поскольку дает грубый, чреватый, но эффективный внешний выход для бурлящей внутри группы негативной энергии и тем самым предохраняет ее. Связи в сообществе укрепляются, гармонизируются, повышается взаимная лояльность и послушание входящих в него членов, ибо возрастает их потребность друг в друге, дабы противостоять реальному или воображаемому противнику.

Когда у группы нет врага, нет объекта для высвобождения агрессии, негативная энергия может обратиться внутрь и разрушить общность. Мировые державы с особой охотой пестуют образ врага в моменты кризиса для легитимации собственной власти и решения внутренних конфликтов. Так, США целенаправленно культивировали и гиперболизировали страх перед СССР во время «холодной войны». В совсем недавней истории подогреваемый Америкой страх перед терроризмом, Северной Кореей, Россией позволил ее лидерам расширить собственные полномочия и укрепить позиции, а также консолидировать нацию путем предоставления внешнего выхода для страха и деструктивных энергий бессознательного.

Достигаемая таким образом сплоченность всегда дается дорогой ценой. Люди играют с огнём, потворствуя самым древним и темным инстинктам, подчиняя им свои разумные и созидательные стороны. Общество начинает неумолимо скатываться в психопатологию и может закончить там же, где и Третий рейх, утащив с собой многие миллионы других, а при сегодняшних военных технологиях и весь мир целиком. Только усилие сознания способно противодействовать опасным иллюзиям стереотипа Чужого. Для этого мы должны целенаправленно применять свою способность суждения, выстраивать свое отношение к тем или иным явлениям действительности на ее основе и не идти на поводу у вмонтированных в нас шаблонов восприятия.

«Свои» и внутригрупповое либидо

Мы уже имели возможность убедиться, что у природы были веские основания воспитать в нас враждебность к чужакам. В тех условиях это был грубый, но действенный ориентир поведения, и то же самое можно сказать о противоположном когнитивном искажении – стереотипе Своего. Выживание видов homo, как и многих других на нашей планете, миллионы лет зависело от сотрудничества и взаимопомощи внутри группы. Мы должны были быть необъективно благодушными по отношению к своим детям, родственникам и затем соплеменникам, приуменьшая масштабы их возможной невыносимости или ограниченности.

Такая предвзятость в сторону симпатии цементировала сообщество, снимала внутреннюю напряжённость и повышала выживаемость. В силу пластичности человеческого сознания, Своим для нас может стать что угодно – не только родное дитя или товарищ по социалистической партии, но и домашний питомец и даже любимый фикус в горшке. Как только мы наклеиваем на некий объект ярлычок Свой, он тотчас окрашивается в розоватые тона различной интенсивности. «Своя рубашка ближе к телу», «в гостях хорошо, а дома лучше» – сотни пословиц и сентенций во всех языках отражают эту склонность нашей психики.

Иногда человеческий фаворитизм приобретает довольно жестокие обличия. Так, согласно исследованиям команды Ричарда Топольски, 46 % женщин предпочтут спасти от смерти свою собаку, а не иностранного туриста. Что показательно, количество тех, кто выбирает собаку, падает по мере того как вторая возможная жертва становится более Своей. Уже 26 % готовы пожертвовать незнакомцем, 16 % дальним родственником, 2 % бабушкой или дедушкой, 1 % братом или сестрой.

Нормативное отношение людей к Своим, к группе, если выражаться фрейдистским языком, определяется силами либидо – повышенным уровнем взаимной симпатии, любви и притяжения. Этот доминирующий принцип мы наблюдаем внутри любых общностей, среди людей одного этноса, нации, религии или субкультуры, будь то вегетарианцы или любители определенного вида спорта. Ни одна группа не лишена внутренних разладов и противоречий, индивидов, враждебно настроенных против отдельных ее членов; кроме того, в разные моменты времени степень ее гармоничности разнится. И все же несомненен тот факт, что члены всякой общности, если они видят себя ее частью, испытывают друг к другу повышенную симпатию, не мотивированную ничем иным, кроме как самим фактом включенности в данную общность.

Если человек навешивает ярлычок Свои не на небольшую группу родственников или свою собаку, а на крупное сообщество людей, то становление частью этой целостности, отождествление с ней дарит ему ощущение прироста силы, уверенности и защищенности. Личные масштабы индивида как будто разрастаются. Желая сохранить названное эйфорическое чувство, человек тяготеет к преданности группе, он подчиняется ее целям, ценностям и порядкам.