Между прошлым и будущим

Я взяла книгу и закрыла ее, бросив взгляд на обложку. «Искусство оригами». Книга была в бумажной обложке, и я подумала, что она, должно быть, из библиотеки. Мои догадки подтвердились. Внутри стоял красный чернильный штамп: «Публичная библиотека округа Чарльстон», а под ним адрес – Маунт-Плезант. За уголком суперобложки обнаружился небольшой листок бумаги, похожий на квитанцию, где была обозначена дата: 13 февраля 2012 года.

Увидев, что книгу надо была сдать в библиотеку еще четыре месяца назад, я положила ее на столик у двери, взяв на заметку, что надо бы спросить Хелену, не стоит ли мне съездить и вернуть ее. Это будет нетрудно сделать, тем более что это вовсе не противоречит очерченному кругу обязанностей, не говоря уже о том, что поможет успокоить чувство вины, которое я невольно испытывала из-за того, что втягивалась в перепалку с пожилой женщиной, недавно побывавшей на пороге смерти, хотя, конечно, она на это сильно напрашивалась.

Я сосредоточила внимание на книжных полках, стоявших вдоль стены с дверью – единственной стены без окон. Я заметила их во время своего краткого тура по дому, но до сих пор не имела возможности выяснить, какие книги предпочитали сестры. К тому же я надеялась обнаружить там книгу по истории Венгрии. Если ее там не найдется, я возьму книги по истории в публичной библиотеке, раз уж все равно мне придется скоро туда наведаться.

Я тщательно перерыла полки и несколько раз чихнула от пыли, когда брала в руки книги, которые выглядели так, словно их ни разу не касались с того момента, как поместили там. Среди них были книги по истории Эдисто и Чарльстона, по архитектуре, сельскому хозяйству, садоводству и плетению соломенных корзинок, а также кипы журналов National Geographic и номера

Good Housekeeping.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Я повернулась к Финну и улыбнулась.

– Уже наигрались в карты?

Он запустил пальцы в волосы и провел от макушки ко лбу, взъерошив их. Судя по всему, он не отдавал себе отчета, как сейчас выглядит, а я сочла невежливым говорить ему об этом. Его волосы были всегда так аккуратно причесаны, когда он находился в офисе, но в воздухе Эдисто явно витало нечто, что меняло всех нас, надеюсь, в лучшую сторону.

– Потерпев четыре сокрушительных поражения подряд, я сдался. В этой игре ведь нет никакого особого смысла, разве не так?

– Согласна, – серьезно кивнула я. – В следующий раз я научу вас играть в «пьяницу». Эта игра еще незатейливее. Хотя должна признаться, что в детстве проводила часы, играя в карты с Люси и сестрой. Тогда я не задумывалась, есть ли в этом смысл.

Взгляд его сделался серьезным.

– Рад, что вы проводите много времени с Джиджи. Ей просто необходимо общаться с кем-то, кто может научить ее играть, как подобает ребенку. После всего, что ей пришлось вынести, мне часто приходится напоминать себе, что ей всего десять лет.

– Она – чудесный ребенок, и мне нравится проводить с ней время. Кстати, ничего не имею против того, чтобы учить ее играть на пианино. А если ей захочется продолжить занятия после того, как она освоит основы, буду счастлива подыскать кого-то, кто будет более достойным преподавателем.

В его глазах появилось такое же выражение, как у Хелены, когда та собиралась возражать, поэтому я быстро отвернулась к полкам.

– Я ищу книги по истории Венгрии. Сегодня ваша тетушка рассказывала о своей стране во времена Второй мировой войны, и мне было стыдно признаться в своем невежестве. Мне хотелось бы восполнить пробел в своих знаниях по истории, чтобы больше не попадать впросак.

Он подошел и встал рядом со мной, просматривая верхние полки, что ему было легко сделать благодаря высокому росту.

– Мне кажется, здесь вы вряд ли найдете что-то подходящее. Бабушка и тети гордились своими венгерскими корнями, но не менее гордились и тем, что живут в Америке. Они никогда не рассказывали о своих последних годах в Венгрии. Было такое впечатление, что они предпочитают вести отсчет своей жизни с тысяча девятьсот сорок четвертого года, когда переехали сюда.

– Тем не менее они учили вас танцевать народный венгерский танец. – Я взглянула на него, не в силах сдержать улыбку.

– Да, было такое. Думаю, с этим танцем связаны воспоминания об их счастливом детстве, и они хотели поделиться ими со мной. Для них это значит то же самое, что для вас игра на фортепьяно.

Я несколько мгновений смотрела на него, а потом в смущении отвела глаза. Музыка действительно была самым счастливым воспоминанием моего детства. Но я открестилась от нее, когда погиб отец, словно это была часть его жизни, а не моей. До меня до сих пор не доходило, что этим можно наслаждаться и делиться с другими как частью моего прошлого. Для меня мое прошлое было как океан, в глубине которого скрываются опасные течения, которые могут затянуть вас тогда, когда вы этого меньше всего ожидаете.

Стремясь сменить тему разговора, я сказала:

– А вы говорите по-венгерски?

– Совсем немного. Научился у бабушки Магды.