Между Сциллой и Харибдой

Конечно, я несколько преувеличивал: в это время оппозиционеров – ещё не сажали и ещё не скоро сажать-расстреливать будут. Отстранили бы от «руля» и определили на какую-нибудь «безвредную» должность.

– …А теперь уездное и губернское начальство поменялось – а ты усидел. Думаешь, почему? Думаешь, за красивые глазки или вовсе за просто так – тебя снова «порекомендовали» в председатели Ульяновского волисполкома?

Да! Одолев Троцкого, Сталин принялся всюду расставлять своих людей и должность 1-й секретаря Нижегородского губкома ВКП(б) занял Андрей Жданов. Ну а тот уже заменил всех нижестоящих партийных руководителей.

Тот, ещё пытаясь залупаться:

– То сын мой – Ефимка!

Складываю из пальцев известную комбинацию и подношу к председательскому носу:

– Индийскую народную хижину – «фигвам» тебе, Фрол Изотопыч! Сын всегда будет на стороне матери – которую ты бросил ради какой-то сисястой дуры в красной косынке. А как относится к тебе твоя «бывшая» – ты сам прекрасно знаешь.

Насмешливо:

– Да, если по справедливости – ты мне кажный день магарычи должен ставить, что до сих пор на своей «англичанке» по городу ездишь – а не у меня в «шарашке» по бараку катаешься, с «машкой» между ног!

«Англичанка» – автомобиль компании «Роллс-Ройс», за окрашенный серебристой краской капот и посеребренную фурнитуру кузова получивший прозвище «Серебряный призрак» («Silvet Ghost»). Его я привёз Анисимову после последней командировки из Ленинграда и стоил он мне…

Да ладно, чего уж там!

Думал, уважу Фрола Изотовича и будет между нами мир и взаимопонимание до скончания веков – пока смерть не разлучит нас.

А вот посмотри, какая мне неблагодарная падла попалась, а?!

«Машка» – это такая большая швабра, которой самые «привилегированные» заключённые – моют пол. Впрочем, это я стебался: в Ульяновском ИТЛ – не было никаких бараков.

Обалдевши, недоверчиво:

– Брешешь, ведь… Ну признайся – брешешь же!

– Собака брешет, Фрол Изотопыч! А я только истину тебе глаголю и ничего кроме неё!

Надо признаться, Фрол Изотович не пропил совесть на «корпоративах» волостной партийной верхушки, поэтому пряча от стыда глаза, промямлил:

– Извини, товарищ Свешников… Нашло что-то… Извини ещё раз.

– Да ладно, чего уж там, – без приглашения усаживаясь на стул перед ним и закинув нога на ногу, участливо говорю, – запарился ты, Фрол Изотович, понимаю: вон – похудел, аж весь – почернел от беспрестанных забот-хлопот… Всё ж на тебе – весь наш город и волость с ним: это ж надо – какая ответственность!

– Да, завалили из Центра бумагами, – жалуется, – бюрократы проклятые, передохнуть некогда! Только и знаешь – как отписываешься, отписываешься, отписываешься…

– Ты уж побереги себя – вредно в твоём возрасте так надрываться, Изотыч! С уже подорванным в окопах здоровьем, то.

Сказать по правде, товарищ Анисимов сам себе работы – процентов на восемьдесят пять, создаёт своей бестолковой суетливостью.

Тот, только разводит руками:

– Да, как тут побережёшься? Ты же знаешь наших олухов бестолковых – ничего им доверить нельзя!

Сделав вид, что крепко задумался…

– ЭХ!!! Была, не была – выручу я тебе ещё раз!

Недоумённо на меня пялится.

– Есть у меня на примете один человечек – для себя берёг, но что только для родной Советской Власти не сделаешь – на какие только жертвы не пойдёшь… Забирай!

Как мне доподлинно известно по нашим с ним взаимоотношениям, товарищ Анисимов понятия «Я» и «Советская Власть» – с самых пор установления последней, не отличал и, мою «жертву» с готовностью принял.

* * *

В созданном при Ульяновском исправительно-трудовом лагере – по моей инициативе, при поддержке ульяновской общественности и силами могущественного НКВД (не путайте с ужасным ОГПУ – в то время это были совсем различные конторы) «Особом проектно-техническом бюро № 007» (ОСТБ-007), прообразе знаменитых сталинских «шарашек» – я по-прежнему занимал скромную должность технического консультанта и имел решающее слово в подборе «контингента» из осужденных…

По сути же своей, я был здесь «Хозяином» – как меня за глаза называли зэка с чьей-то лёгкой руки.

По инструкции из Москвы подписанной самим Феликсом Дзержинским, Начальник исправительно-трудового лагеря занимался в основном охраной периметра и вопросами «режима» и, в вопросы внутреннего устройства не лез. Тем более уже к осени 1924 года, «ОСТБ-007» не только достигла самоокупаемости, но и давала некоторую – пока ещё довольно скромную прибыль в бюджет родного Наркомата внутренних дел. Получая в конверте из моих рук самую «малую толику» из этой прибыли – начальник ИТЛ дал мне полный карт-бланш и «стучал» «куратору» – в исключительно положительном для меня духе.

Как уже рассказывал, ещё в самом начале при создании «ОСТБ-007», я назначил главой внутренней администрации лагеря зэка Овильянского Илью Михайловича. Это довольно опытно-матёрый хозяйственник и администратор из бывших царских чиновников, к которому – за весь год его пребывания в лагере, у меня никаких претензий не было.