Междумирье

Теплый янтарно-рыжий свет льется отовсюду. Это просторная зала, вся архитектура которой направлена строго ввысь, ока кажется тонкой, хрупкой, с каждым мгновением давя на тебя теснотой. Место, куда дозволено вступить только избранным: личные покои Мастера-Жреца. Здесь стоит роскошная кровать с деревянными распорками для балдахина и полупрозрачного тюля, который скрывает дряхлое тело старика с еще живым и острым умом.

За кроватью огромный витраж, рассеивающий свет солнц и изображающий Властителя Времени и Судьб, Бесплотного Зайта. Не имеющий тела, лишь полупрозрачную накидку и белую маску с янтарной спиралью золотого сечения на лбу, он взирал на посмевшего нарушить покои его избранника. Власть Зайта фреска передавала короной из трех зубцов-стрелок, словно выдернутых из старинных часов.

Горда, чуть полноватая женщина, из тех, что зовут в самом благодушном плане дородными, гордо и четко вышагивала, цокая каблуком. За собой она вела юного Рейне Глоба четырех лет от роду.

– Один? – сквозь кашель спросила фигура, еле угадывающаяся за тюлем. Обладатель голоса явно сидел в окружении чуть ли не бесконечного числа подушек.

– Вы сами попросили меня выбрать вам преемника, – сухо отозвалась женщина. Она держалась гордо, словно бросая вызов и Мастеру-Жрецу и самому Зайту. Она знала, что она сильна, знала насколько. Она знала и то, что скрывающийся от света солнц под балдахином доминутемп всегда был крайне нестабилен, почти безумен.

– Но один? – фигура попыталась повысить голос, но у нее только и вышло, что перейти на неслышимый шепот. – Я ожидал по крайней мере семи…

– Вы видимо запамятовали, кому поручили это грязное дело? – с напором продолжала она.

– Нет-нет, – вдруг задрожал и без того почти пропадающий голос Мастера-Жреца. – Я не посмел бы, госпожа Сехер. Я всего лишь волнуюсь о будущем церкви. Мастеру-Жрецу необходимо тонко чувствовать присутствие Зайта, чтобы идти по его следу и вести за собой паству.

– Вы все грезите им, – сухо отрезала женщина. – Вы услышали шепот, о котором не уставали твердить. Но я до сих пор считаю, что то лишь ваш воспаленный мозг.

– Он нет, нет! – закашлялся доминутемп под балдахином. – Зайт обещал, что наступит Время. Золотой Время для нашей расы!

– Вы потратили всю свою жизнь, здоровье и здравомыслие в поисках Обетованного Времени, а теперь хотите наградить тем же и этого мальчика, – Сехер зло вгляделась в расплывчатую фигуру.

– Вы ничего не понимаете, – вдруг спокойно произнес старик. – Как имя мальчика?

– Рейне Глоб, – отрывисто произнесла та, отчеканивая каждое слово. – Я смею надеяться уговорить вас отпустить его восвояси.

Она с нежностью посмотрела на маленькое тельце, что крепко сжимало двумя ручками ее ладонь и жалось к янтарно-рыжей юбке.

– Мальчик останется, – тихо пробормотал старик. – Мне осталось не больше пятнадцати лет. Мне нужен новый пастырь на замену. Вы же уверены в том, что он тот самый?

– Клянусь своим именем Хелл Сехер, – с жаром и ненавистью прокричала она. – Будь он проклят, мой дар!

Мальчик вдруг заметил, как пространство полностью утонуло в янтарных волнах. Зайт с фрески, махнув двумя белыми, как мел, руками без ладоней, начал удаляться в вечность.

– Не проклинайте то, что пожаловал вам Зайт! – грозно зашелестел голос его будущего наставника.

– Я проклинаю не дар, о нет! – словно гром среди ясного неба звучал голос сильной женщины, чье лицо уже невозможно разобрать. – Я проклинаю Зайта! Я ненавижу его. А еще я ненавижу вас и, главное, себя! Я ненавижу то, что стану путем для безумия! И я проклинаю себя за то, что по моей вине этот мальчуган встретится с вашим неприкосновенным Зайтом!

Безумие очнулся от видения, заметив, что слон уже занял свою позицию. Две сестры с беспокойством взирают на него своими огоньками глаз. Ему показалось, словно все это время он плакал, так что потянувшись чтобы смахнуть капли слез, с удивлением отметил на костяшках своей руки кровь.

– С тобой все в порядке? – тихо спросила Воля. Она уже готова была обвинить во всех бедах Сущее, но их гость, вроде, снова пришел в норму.

– Да, просто немного задумался, – умолчав про странное видение, попытался сымитировать бодрый голос он. – Кто ходит?

– Сестра, – угрюмо ответила Судьба, всматриваясь в трещину. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

За трещиной расположились покои Мастера-Жреца. Они несколько отличались от того, что видел в наваждении Безумие: темный балдахин был заменен на светло-бежевый, почти белый, с золотой оторочкой, тюль отсутствовал, а все пространство заливал мягкий электрический свет. На кровати во множестве подушек лежал старик, совершенно очевидно другой, и Безумие никак не мог понять своей уверенности. Ему просто казалось, что он слишком жив для того, что он видел недавно.

Лицо старика закрывала белая маска с крупным янтарем во лбу. Без сомнения, она отличалась от изображения на фреске лишь парой узоров, что говорило о высоком положении и, возможно, самомнении владельца.