Междуморье

В Германии все время нужно себе сильно представлять, чтобы не заснуть. Не помню уже кто из польских пост-прославляющих-помещичьи-имения писателей описывал свою родную Беларусь как страну настолько скучную, однообразную и неэффектную, что ее необходимо было все время обогащать интенсвно работающим воображением. С Германией у меня выходит то же самое. Потому что Германия, ну да, теоретически эффектна, ведь там имеются Альпы, долина Рейна, архитектура – но все это настолько вылизано, настолько однородно покрыто украшательской лакировкой, что вся эффектность, непонятно когда, размывается. Переусердствовала немчура. Каким-то чудом, немцам удалось из по-настоящему красивой и неприкрашенной страны сделать глазированный кукольный домик. Ну ладно, не из всей страны. Ее, то тут, то там, спасают чудесные местечки в бывшей ГДР, какие-то там Франкфурт на Одере, Гёрлиц, Губен, Рюгге, все те красивые и до кошмарного пустынные места на границе с Польшей, где время от времени по спине пробегает дрожь. Ведь, к примеру, увидеть турецкое семейство, прогуливающееся по сталинскому по форме Айзенхюттенштадту и подозрительно рассматривающее эту архитектуру родом из Брутопии[33], это увидеть столкновение миров, вдобавок, в декорациях довольно-таки отчаянно напомаженного постапокалипсиса.

Цедыня

"Kosmeti Studio Solarium Turbo Klima", а улица дальше идет под гору; каменные дома выкрашены в разные цвета, что ни бизнес – то другой цвет, а фронтоне того здания, где "студия солярий" еще и мозаика из 1972 года, с тем, что трети ее уже нет: упала.

- И вот немчура или москаль, на месте не осядет, палаш в руку не схватив, - обращается ко мне некий пан возле рынка, видя, что я делаю снимки. – А как оно дальше деется? Что будет нашим девизом? Пан больше знает, или только то, что все и так знают?

- А девизом нашим, - отвечаю ему, - будет свобода.

- И отчизна нашего рода[34]

, - продолжает пан и просит мелочевку. – И скрывать не стану, - признается, - не на хлеб прошу, а на выпивку.

- Нету у меня, - отвечаю я ему, потому что у меня и нет. Впрочем, чего это я объясняюсь.

- А тогда иди-ка, пан хитрован, нахуй, - говорит пан и удаляется в сторону магазина с надписью ПРОДУКТЫ на вывеске, а ниже, тоже большими буквами: LEBENSMITTEL.

"Боже, какой клёвый городок", - думаю я на углу Шцегенного, Костюшки и площади Свободы. Даже амулет, похоже, здесь имеется. Зовут его Чциборек, и висит он на доске объявлений. Это в честь Чцибора, победителя в битве под Цедыней, брата Мешко I[35]. На мусорных урнах наклеено название фирмы: "Юмар". Солнце постепенно скатывается к западу, но все так же жарко.

Народ сидит на разделительной стенке перед магазином. Пожилой пан в жилетке, седой. Еще один, в фуражке. Девушка в сандалиях проходит мимо, приветствует мужичков, заходит в магазин.

- Сегодня оно как в Италии, - говорит пан в фуражке и лениво потягивается. Второй, похоже, желает что-то сказать, но только смеется.

- Как в Италии, - так что повторяет пан в фуражке. И действительно. Почему бы и нет. Асфаль и польбрук (брусчатка, мостовая плитка польского производства; побольше про "польбрук" можно узнать в книге Земовита Щерека "Семерка") нагреты, цветная штукатурка домов – тоже. Штукатурку клали уже поляки, дома строили наверняка строили немцы. Битву под Цедынью выиграли – сложно сказать кто. Поляне? Лужичане? Люди Мешка? Чцибора?

А потом были бранденбуржцы, крестоносцы, пруссаки, а еще позже пришел 1945 год, и нужно было выезжать. Сюда приехали из центральной Польши и с Кресов[36]. Это они, их потомки, сидели сейчас здесь. Не тех, которые тогда гнали древнего германца. Потомки тех, наверняка, выехали в сорок пятом. Они онемечились настолько сильно, что даже и по фамилиям ничего славянского в них найти нельзя было обнаружить.

Если идти в одну сторону, то попадешь к памятнику битве под Цедынью, еще дальше - Поленмаркт. Если идти в другую сторону – попадешь к мосту на Шведт.

Но здесь, на месте, над Одером, реальность говорит "проверим карты". И оказывается, что в реальном измерении все польское пограничье обращается с песенной литанией к немцу, да еще и по-немецки. Польша умоляющая, Польша просительная: bitte, bitte, bitte, цигареттен, биллиш (от billige – дешево), кауф миш (от kauff – купить, нем.). Склавиния отдает честь императору, отдавая ему блоки курева, садовых гномов и стройматериалы. Предлагает, да чего уж там, даже тряпки Тора Штейнара, которые в Германии носят исключительно нацисты, а вдобавок к ним сплавляет им диски нацистских групп. Сам видел.

Нижняя Силезия