Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него

Следующим известным очагом вируса в Африке стала Уганда: неподалеку от Гулу, города на севере страны, в августе 2000 г. случилась вспышка вируса Судан.

В те времена Уганда на севере имела общую границу с Суданом, так что то, что вирус как-то пересек эту границу, никого не удивило. Как он это сделал? Неизвестные животные, служившие резервуаром, либо мигрировали через границу, либо были распространены на территории обеих стран. Вот отличный пример того, почему так важно разгадать загадку естественного резервуара. Если вы знаете, какое животное является переносчиком определенного вируса и где оно живет – и не

живет, – то можете предположить, где этот вирус может в следующий раз пересечь видовой барьер, а где, скорее всего, не пересечет. Вы хотя бы будете представлять, на чем сосредоточить бдительность. Если, скажем, резервуаром является грызун, который живет в лесах на юго-западе Судана, но не в пустынях Нигера, то козопасы Нигера могут расслабиться. Им и без этого есть о чем беспокоиться.

В Уганде, к сожалению, вирус Судан передавался от деревни к деревне, из госпиталя в госпиталь, продвигаясь с севера страны к юго-западу. Умерло 224 человека.

Смертность, опять-таки, составила «всего» 53 процента, столько же, сколько и во время первой эпидемии в Судане в 1976 г. Такое точное совпадение, похоже, говорит о значительной разнице в вирулентности между вирусами Эбола и Судан. Эта разница, в свою очередь, может говорить о разных способах эволюционного приспособления к людям в качестве вторичных носителей (хотя случайность – тоже вполне возможное объяснение). Во время вспышки заболевания на смертность влияют многие факторы, в том числе рацион питания, экономические условия, состояние здравоохранения в целом и доступность медицинского ухода в регионе. Природную свирепость вируса трудно отделить от этих контекстных факторов. Впрочем, одно можно сказать точно: вирус Эбола кажется

самым свирепым из четырех известных вам эбола-вирусов, если оценивать его воздействие на человеческую популяцию[34]. Вирус леса Тай пока что вообще нельзя расположить где-либо на этом спектре из-за отсутствия данных. Он заразил всего одного человека (возможно – двоих, есть еще один неподтвержденный более поздний случай), так что, возможно, вирус леса Тай не так склонен к преодолению межвидового барьера. Он может быть более смертоносным, а может – и менее; один случай, как один бросок игрального кубика, ничего не говорит о том, что может произойти, когда случаев станет больше. С другой стороны, вирус леса Тай, вполне возможно, пересекает межвидовой барьер чаще, чем мы думаем, заражает людей, но не вызывает у них никаких заметных заболеваний. Никто не проводил скрининга всего населения Кот д’Ивуара, чтобы полностью исключить такую возможность.

Роль эволюции в уменьшении вирулентности вируса леса Тай (или любого другого вируса) для людей – это очень сложный вопрос, на который очень трудно ответить, просто сопоставив проценты смертности. Летальность, возможно, вообще никак не связана с репродуктивным успехом и долгосрочным выживанием вируса, – а это как раз самые важные параметры для эволюции. Не забывайте: главная среда обитания эболавирусов – не человеческий организм, а организм животного-резервуара.