Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него

Опять-таки как обычно, команда ученых позже опубликовала статью в научном журнале – на этот раз возвещавшую об открытии нового эболавируса. Первым автором значился Джонатан Таунер, молекулярный вирусолог из CDC, имевший опыт полевой работы в поиске естественных резервуаров. Он не только руководил лабораторными работами, но и поехал в Уганду, чтобы лично принять участие в работе оперативной группы. В статье Таунера содержалось очень интересное замечание, связанное с пятью эболавирусами: «Геномы каждого вида вируса отличаются друг от друга как минимум на 30–40 %; такой уровень разнообразия, скорее всего, говорит о различиях в экологических нишах, которые они занимают, и в их эволюционной истории»[36]. Таунер и его соавторы предположили, что некоторые ключевые различия между разными эболавирусами – в том числе и в летальности – могут быть связаны с тем, где и как они живут, где и как они

жили в своих естественных резервуарах.

События в Бундибугио обеспокоили многих угандийцев, и они вполне имели право на беспокойство. Уганда добилась печального достижения: стала единственной страной на Земле, где наблюдались вспышки двух разных эболавирусов

(вирус Судан в Гулу в 2000 г. и вирус Бундибугио в 2007 г.), а также вспышки эболавирусной болезни и геморрагической лихорадки Марбург, вызываемой другим филовирусом, в течение одного года. (Жутковатые обстоятельства вспышки лихорадки Марбург на золотом прииске Китака в июне 2007 г. – часть истории, которую я расскажу вам позже, когда до нее дойдет очередь.) Учитывая все эти злоключения, не стоит удивляться, что среди угандийцев к концу 2007 г. циркулировали самые разнообразные слухи, истории и страхи, которые лишь затрудняли поиск реальных случаев эболавируса.

Беременная женщина, у которой начались симптомы геморрагической лихорадки, родила младенца, а потом умерла. Малыш, оставшийся на попечении бабушки, вскоре тоже умер. Это печальная, но не необычная история: осиротевшие младенцы нередко умирают в суровых деревенских условиях. А вот что умерла и бабушка, уже интереснее. Большая обезьяна (шимпанзе? горилла?) якобы укусила домашнюю козу и заразила ее; козу потом забили на мясо, тринадцатилетний мальчик ее освежевал, и вскоре все его родные заболели. Или они съели мертвую обезьяну. Или не обезьяну, а летучую мышь. По большей части все эти истории не подтверждались, но сам факт того, что они циркулировали, и их общая тема говорили о том, что люди подсознательно понимают причины зоонозов: главной причиной болезни являются взаимоотношения людей и животных, как диких, так и домашних. В начале декабря, а потом в январе 2008 г. появились сообщения о подозрительной гибели животных (мартышек и свиней) в отдаленных районах страны. В одном из этих сообщений также говорилось о собаках, которые умирали после укусов больных обезьян. Это что, эпидемия бешенства? Или Эбола? Министерство здравоохранения отправило туда сотрудников для расследования и сбора образцов.

– А потом началась новая эпидемия – страха, – сказал доктор Сэм Окваре, комиссар по услугам здравоохранения, когда я посетил его в Кампале через месяц. Кроме прочих обязанностей, доктор Окваре еще и возглавлял национальную рабочую группу по Эболе. – Ее было сдержать труднее всего. Началась новая эпидемия – паники.

Это отдаленные места, объяснил он. Деревни, поселки, маленькие городки, окруженные лесом. Люди питаются в основном дичью. Во время вспышки в Бундибугио жителей этого региона избегали, как огня. Экономика встала. Никто не хотел принимать у них деньги, потому что боялись через них заразиться. Из большого города разбежались жители. Банк закрылся. Когда пациенты выздоравливали (если, конечно, им везло, и они действительно выздоравливали) и возвращались домой из больницы, «их тоже подвергали остракизму[37]

. Их дома сжигали».

Доктор Окваре, худой мужчина среднего роста с тонкими усиками и длинными руками, постоянно жестикулировал, рассказывая о тяжелом годе Уганды. Вспышка в Бундибугио, говорил он, была «хитроумной», а не драматичной; она распространялась медленно и неспешно, а служба здравоохранения не понимала, в чем дело. Пять вопросов до сих пор оставались без ответов, и он перечислил эти вопросы. 1) Почему заболевала только половина членов каждой семьи? 2) Почему заболело так мало сотрудников госпиталей в сравнении с другими вспышками Эболы? 3) Почему болезнь так неравномерно распространялась по району Бундибугио, поражая одни деревни и обходя стороной другие? 4) Передавалась ли она половым путем? Затем он замолчал, пытаясь вспомнить пятый вопрос.

– Резервуар? – спросил я.

– Да, именно, – ответил он. – Какое животное служит резервуаром?