Мякин

— Если хотите, то я могу быть секретарём. Если, конечно, ни у кого нет возражений, — продолжила экстрасенша.

Возражений у юстицинов не нашлось. Экстрасенша взяла у растерянного Мякина блокнот и ручку и, словно всю жизнь трудилась секретаршей, произнесла:

— Диктуйте, записываю.

Мякин, неожиданно освободившийся от обязанностей составлять деловую бумагу, тихо вздохнул про себя. Уныние его испарилось, он даже почувствовал некую благодарность к экстрасенше и вроде бы перестал смущаться и теряться в сложившийся обстановке.

— Начнём так, — сказал он и произнёс всего лишь одно слово: «Заявление».

Экстрасенша вопросительно оглядела присутствующих и быстро вписала это слово в блокнот. Мякин продолжил:

— Мы, нижеподписавшиеся… — Он на несколько секунд задумался и добавил: — Обращаем ваше внимание на неудовлетворительную работу буфета в банкетном зале.

Экстрасенша быстро записала продиктованную фразу и остановилась в ожидании продолжения.

— Как-то сухо, — произнёс пузатый. — Вам не кажется, камарадос, что сухой текст не возымеет действия на руководителя.

— Да, как-то невыразительно, — согласилась старушка. — И потом. Кто это — «мы, нижеподписавшиеся»?

Интеллигентка переглянулась с пузатым и ответила:

— Мы — это мы все, кто называется юстицинами.

— Да, камарадос. Мы — это мы, — поддержал её пузатый.

Старушка изобразила на лице недовольство, пожала плечами и продолжила:

— Не знаю, не знаю. У нас есть предводитель — он может выступить от лица всех нас.

Интеллигентка, почувствовав недовольство старушки, обратилась к пузатому:

— Алексис, я думаю, следует пойти на компромисс.

Пузатый развернулся в сторону Мякина и заявил:

— Камарадос, мы можем изменить текст на что-нибудь эдакое? — И он, растягивая слова, произнёс: — Уважаемый… — Пузатый запнулся и скороговоркой сказал: — Пишем серьёзный документ, а кому пишем, не знаем.

Экстрасенша, усмехнувшись, заметила:

— Мы с предводителем вставим фамилию, имя и отчество главврача. Продолжайте.

— Прекрасно! — ответил пузатый и продолжил: — Уважаемый главный врач! Довожу до вашего сведения, что буфет в банкетном зале работает крайне неудовлетворительно.

— Вот именно, — вставил старичок.

— Позвольте вам заметить, что «вот именно» здесь ни к месту, точнее, ни к селу ни к городу, — спокойно возразила экстрасенша.

Старичок взглянул на старушку и, не найдя у неё поддержки, ответил:

— Это я просто так сказал, от размышлений.

— Вот именно, — произнёс Мякин и заявил: — Если вы хотите, чтобы заявление, точнее — жалобу я написал от своего имени, я так и сделаю, но тогда уж не мешайте мне составить свой вариант текста.

— Вполне резонно, — согласился пузатый.

— Как это резонно? — возмутилась старушка. — Это что же получается? Всё без нашего участия?

— Мадам! — пузатый удивлённо взглянул на старушку. — На вас не угодишь! Скажите конкретно: что вы хотите?

Старушка недовольно подёрнула плечами.

— Ничего мы не хотим. Нам пора отдохнуть. Пойдём, дорогой. — И она, подхватив старичка, удалилась по коридору.

— Это бунт! — произнёс пузатый вслед удаляющейся паре.

— Нет, Алексис. Это всего лишь плохое настроение, — возразила интеллигентка. — В сущности, в каждой игре есть недовольные.

Оставшиеся камарадос затихли — говорить было не о чем.

— Тогда мы тоже пойдём, — закрывая блокнот, сказала экстрасенша.

— Да и нам пора, — согласился пузатый. — Игра игрой, а после обеда следует тихий час.

— Тихий час, — повторил Мякин и вспомнил, как на летнем отдыхе его заставляли спать после обеда, а он не любил это делать, но под давлением родителей приходилось целый час лежать в постели.

Несколько отдыхающих, одетых для зимней прогулки, прошли мимо них.

— Может быть, прогуляемся? — предложила экстрасенша Мякину, когда пузатый и интеллигентка покинули холл.

Мякин задумался. В сущности, спать ему не хотелось, практически послеобеденных дел в выходной у него не было. Чёрную книжку можно сдать в библиотеку и завтра, и он ответил:

— Пожалуй, да.

— Тогда пошли, — весело продолжила экстрасенша и, подхватив Мякина под руку, повела по коридору.

Остановившись у дверей своего номера, она произнесла:

— Минут через двадцать зайдите за мной.

Мякин ответил:

— Хорошо.

Мякинский номер встретил его уже какой-то привычной скукой. Такие состояния наступают у постояльцев, некоторое время проживающих в гостиницах или ещё где-то не у себя дома. Все предметы становятся чужими, даже если обстановка в комнате вполне приличная. Мякин поймал себя на мысли, что ему стало скучно. Скучно без своих шалопаев и тихой супруги, скучно без конторских с неприятным Казлюком, скучно без вечно недовольного Герасима Ильича. Мякин подошёл к окну — погода располагала к прогулке. Невысокое солнце ярко освещало зимний пейзаж. Стоять у окна и наблюдать припорошенные снегом сосны и ели было приятно, и было приятно думать, что сегодня не надо бегать по этажам, по процедурным кабинетам и что сейчас он, Мякин — почти новый человек: не такой тихий и скромный, каким был в конторе, а настоящий, энергичный мужчина — пойдёт на прогулку с красивой женщиной.